Новь. Подготовительные материалы
I. < Заметка о замысле романа>
Баден-Баден.
Пятница,
без четверти 10.
Мелькнула мысль нового романа[192]. Вот она: есть романтики реализма — не пушкинский, а приятель Ральстона).
К этим двум лицам присоединить тип русской красивой позерки
Фабула мне еще далеко не видна… но вот что steht fest[196]:
№ 1 должен кончить самоубийством. Нигилистка (не назвать ли ее Марианной?) сперва увлекается им и бежит с ним — потом, разубедившись, живет с № 2.
2 не должен представляться читателям как буржуа и пошляк, а нигилистка должна возбуждать сочувствие. Роль позерки во всем этом и ее мужа.
Женская фигура (1 нрзб.) должна пройти in dem Hintergrund[197].
№ 1 — Нежданов[198]
2 —
№ 3 (позерка).
№ 4 (нигил.) Марианна.
Действие происходит в 1868-м.
1. Алексей Дмитриевич — р. 1843. — 25.
2. Соломин Василий Федотыч[199] — р. 1840. — 28. Сын дьячка[200].
3. Борис Иванович — р. 1820. — 48.
4. Сипягина Валентина Михайловна — р. 1839. — 29.
— р. 1838. — 30. Калломейцев Семен Петрович[201]
6. Синецкая Марьянна Викентьевна — р. 1846. — 22.
(племянница Сипягина).
<ара> Ивановна[202].
7. Маркелов[203] Сергей Михайлович, брат Сип<ягиной> — р. 1833. — 35.
8. Остродумов[204] Пимен <Ив<анович>> — р. 1843. — 25.
[205] Анна Захаровна — р. 1800. — 68. Сестра Ивана Захаровича С<ипягин>а[206].
10. Машурина Фекла — ниг<илистка> pur sang[207] (1838). 30.
11. Сила[208] Власьич[209] — р. 1841. 27.
Н. Нежд<анов> — р<омантик> р<еализма>.
С. Солом<ин> — амер<иканец>.
<осударственный> д<еятель>.
С-а. Сипягина. П<озерк>а.
С-я. Синецкая — н<игилистка>.
П. Паклин. Меф<истофель>.
К. Калломейцев — В<аничка> Н<овосильцев>.
— туп<ец> будущ<его> (?).
А. З. Анна Зах<аровна> — стар<ая дева> } второ<степенные
лица> <? >[210] М. Маркелов С. М.[211] озлобл<енный>[212]
Купец Голушкин.
Приказч<ик> Федя.
Викент<ий> Синец<кий> (Вердеревский)
II. Формулярный список лиц новой повести
[214].
1
Паклин, Сила Самсоныч (р. 1841-го года).
Его прозывают «Российским Мефистофелем» — и я бы хотел сделать его таким. Во-первых, наружность: небольшого росту, худощавый, тщедушный[215], немного хромает, голова круглая, волосы черные, жесткие, короткие, лоб широкий, морщинистый, маленькие карие глаза, густые подвижные брови, нос острый, утиный, вздернутый, с наглыми ноздрями, — рот как у Языкова (М. А.)
Он должен сказать про Нежданова: «Ты, брат, революционер — но не демократ. Таких много!»
О Москве.
— а на сердце скука и грызь[218].
2
Нежданов, Алексей Дмитриевич, р. 1843. 25.
Побочный сын некоего генерал-адъютанта кн. Голицына и гувернантки его детей, умершей от родов. Наружность Отто — только рыжий. Удивительно белая кожа, руки и ноги самые аристократические. Ужасно нервен, впечатлителен, самолюбив. Воспитывался в пансионе у одного швейцарца, потом поступил в университет — по воле отца, ненавидящего нигилистов[219], по историко-филолог<ическому> факультету. Вышел кандидатом. Отец ему оставил 6000 р. сер. Братья его, фл<игель>-адъютанты, его не признают, но выдают ему 900 р. в год. Горд, склонен к задумчивости и озлоблению, трудолюбив. Темперамент уединенно Для этого он слишком нежен и изящен. Досадует на себя за это, горько чувствует свое одиночество, не может простить отцу, что он пустил его по «эстетике». Поклонник Добролюбова. (Взять несколько от Писарева.)
3
Маркелов, Сергей Михайлович, р. 1833. 35.
Небогатый. [220].
Русский революционер. Наружность: смуглый, черноглазый, курчавые черные волосы. Лицо угрюмое, взгляд как бы сонный[221], энергическое упрямое выражение в носе, несколько крючковатом, широких правильных губах. Руки жилистые — весь жилистый. Голос — бас отрывистый. Впрочем, почти постоянно молчит. Неустрашим до отчаянности — но не оживлен. Может быть кровожаден, не умеет ни прощать, ни забывать, глубоко оскорблен и за себя и за всех угнетенных. Ограничен[222] и всё в одну точку бьет. Читает очень мало — прочел, что нужно (Герцена в особенн<ости>)[223], и готов на дело. Манеры резкие, но не назойливые — большей частью презрительно держится в стороне. Презирает легко и бесповоротно, особенно слабость. Служил в артиллерии и вышел поручиком по неприятности, в которой не совсем был прав, но где замешался немец. С отцом рассорился[224][225]. Сохранил военную выправку. Живет спартанцем и монахом[226]. У него именьице в 4 верстах от губернского города, в 15 от имения Сипягиных — к ним надо ехать через город. Маркелов был страстно влюблен в одну девушку, которая ему изменила самым бесцеремонным образом и вышла за адъютанта — тоже из немцев (М<аркелов> ненавидит адъютантов). Мартьянов пробовал писать статьи о специальных недостатках нашей артиллерии, но у него совсем нет таланта изложения. Всё, однако, продолжает писать с великим упорством, почерк крупный, неуклюж<ий>
Висячие черные жидкие бакенбарды. Никаких развлечений (карты, охота) не любит и не нуждается в них[228].
Чувство административности в нем развито, а потому, несмотря на свою резкость, он способен подчиняться влиянию; вообще он не голова — а правая, вооруженная рука.
4
Сипягина, Валентина Михайловна, 1839. 29.
Сестра предыдущего. Русская позерка. Наружность вроде Зубовой
Говорунья и повторяет удачно сказанные слова с таким видом, как будто в первый раз их произносит, — наивно, задумчиво — (1 нрзб.).
5
Синецкая Марьянна Викентьевна, 1846. 22 г.
Нигилистка, но из хороших, не самодельная от бездействия, самолюбия и пустоты, а натолкнутая на эту роль судьбой. Племянница Сипягина. Наружность вроде Луизы
Соломину она окончательно отдается в силу головного решения, которому всё — и самая жизнь ее — должно покориться. Да и оно авось дельно.
— а с Неждановым она перенесла страшно трагические дни.
6
Сипягин, Борис Иванович, р. 1820. 48 л.
Средняя пропорциональная между Абазой и Жемчужниковым (и Валуевым
7
Соломин, Василий Федотыч. — 1840; 28 л.
Сын дьячка. Настоящий русский практик, на американский лад. См. — что сказано о нем в концепте[240]. Наружность — лошадиная в хорошем смысле. Крупный, костистый, мускулистый; цвет лица желтоватый, волосы белокурые с искорками, лицо длинное, как у ересиарха[241] Селиванова
Постараться над отношениями Синецкой и Соломина.
8
Сипягина, Анна Захаровна, р. 1800. 68.
Тетка Бориса Сипягина. Старая дева; приживалка. Взять тип Берты Виардо.
9
Колломейцев[248], Сем<ен> Сем<еныч>, р. 1838. 30.
[249]. NB. Надо, чтобы промелькнул его двоюродный брат Мишка Лонгинов[250].
10
Остродумов, Пимен, р. 1843. 25.
Семинар, тупец — вроде Кетчера
11
Машурина, Фекла, <р. >. 1838. 30.
Нигилистка pur sang[251]. Крупна и безобразна вроде Остродумова — но в 30 лет ц<…>а. Училась прилежно — хочет попасть в акушерки; подписывается: Машурина. Перчаток никогда не носит. Почерк крупнейший. Способна на всякое самоотвержение. Ест хлеб фунтами — и больше ничего. Нечаев делает из нее своего агента.
Разные NB
III. Краткий рассказ новой повести
Париж. Февраль 1872[253].
По задней лестнице дома в Офицерской взбирается в 5-й[254] этаж Остродумов — он идет к Нежданову. Он застает у него Машурину — а его нет. Она курит. Разговор между ними. Приходит Нежданов, раздраженный и больной. Разговор о безобразии начинающейся реакции. Является Паклин. Беседа. Намеки на «Тайное дело». Звонят… Входит Сипягин в бобрах. (Нежданов объявлял в газетах о том, что согласен отъехать на кондицию.) Накануне он случайно взял билет из гордости (история с офицером у кассы. — «Им, вероятно, сдачи будет нужно — а я беру в 1 ряду — вот 3 рубля!»[255]<овского> «Не в свои сани» — и, будучи соседом с Сипягиным, имел с ним разговор. Тот потом узнал от кн<язя> Г., что это сын его отца, умный малый и т. д., и, прочтя в газетах объявление, является к нему. Машурина и Остродумов, обиженные присутствием аристократа, уходят. Паклин остается полунаблюдателем, полузаинтересованный. Кончается тем, что Сипягин заключает условия с Неждановым быть учителем русского яз<ыка>, ист<ории> и геогр<афии>, но не гувернером. — Желает сохранить свободу[256]. Отъезд через два дня. Сип<ягин> уходит грациозно. Паклин объясняет Н<еждано>ву, кто именно этот Сипягин, потом оставляет его одного. Тут следует вкратце рассказать историю Нежданова.
Мы в деревне у Сипягиных. Весна. Сипягина у себя в гостиной. Ожидает прибытия мужа. Коля приходит и отсылается. Визит Колломейцева. Разговор (упоминовение о Лонгинове). Сипягина позирует и либеральничает. С<ипягина> посыл<ает> за Синецкой. Ее появление; показать враждебность их. Колл<омейцев> ухаживает за Сипягиной — а она его направляет на Синецкую. Коля с Анной Захаровной. Едут! едут! Появление Сипягина и Нежданова. Сцены встречи и знакомства друг с другом. Нежданов нервозен и неловок. Покровительственный тон Сипягина, мягко-наблюдательные манеры его жены. Ему отводят его комнату — в 3-м[257] [258], Сип<ягин> ему умеренно противоречит. NB. Мужик пойдет с факелом[259].
Описание следующего дня. (Синецкая учит Колю французскому и музыке.) Нежданову сперва очень тошно — потом он как будто сходится с Синецкой.
Целая неделя.
— попы. Определяются характеры. Сипягин-хозяин, его фразы о необходимости русской landed gentry[260], упоминает о желании завести завод — и о Соломине. Борьба Сипягиной с Синецкой. Сипягина пробует покорить под нози Нежданова. Утренняя сцена в саду. Нежданов застает разлучное свидание Синецкой с Мартьяновым. Его удивление[261]. Разговор с Синецкой по этому поводу. Она должна в этот раз или прежде или после рассказать историю своего отца, свое положение в доме Сипягиных[262]. Еще большее удивление, когда Мартьянов, прибывший к обеду и ничего не говоривший, вдруг является к нему в комнату, знакомится с ним и сообщает ему, что есть к нему письмо от X. и что он их <ьянова> и нервоз<ность> Нежд<анова>). На ночь они оба уезжают в деревню Март<ьянова>, куда приезжают за полночь, — застают Машурину и Остродумова курящими. Описание этой поездки — через город, где у кабаков еще толпится народ (под воскресенье) и т. д.[263]Они должны ехать дальше пропагандировать. Разговоры до зари (упоминовение Соломина). Нежданов не может спать — возвращается измученный и недоумевающий. Его грызет сомнение и какое-то отчаяние в то же время. Странный день, с разными штучками Сипягиной. На следующее утро объяснение с Синецкой. Тут она должна ему рассказать[264] про отца.
А потом и про Мартьянова и про намерения Сипягиной выдать ее за Коллом<ейцева>.
— но так как это в ней фальшь — оно ничего не выходит[265]. Решительная сцена за обедом. Схватка между Колл<омейцевым> и Нежд<ановым>. Чуть не до ножей. Сипягин величественно принимает стор<ону> Нежд<анова>. Позерка либеральничает[266].
Вечером свидание между Синец<кой> и Нежданов<ым>. Она его полюбила — и он… и ему кажется, что он ее полюбил. Что делать? Разные планы. Нежд<анов> поверяет ей, какие он имеет тайные поручения. От Мартьянова записка: надо на другой день ехать знакомиться с Солом<иным>. Синецкая восторженно входит во всё это.
Поездка на завод с Март<ьяновым>… Нежданову поручено сблизиться с Соломиным и Мартья<новым> и другими и глупым купцом, социалистом, который дает деньги[267]. Описание. Соломин. Сближение этих трех лиц. Надо это хорошенько обрисовать и определить. Соломин только до некоторой степени входит в предложение. (Нежд<анов> отпросился на два дня.) Ночуют[268]
Описать оазис. Потом обед с купцом и Соломиным. Насмешки Паклина, скепсис[269]<ано>вым. Страшная сцена между ними. (Ревность. — Мартьянов знает, что Синецкая его полюбила.) Чуть не смертельная стычка[270]. Марть<янов> между прочим ему говорит, что он, Нежданов, изменяет своим убеждениям, что он уже не верит революции… (в душе Нежданов это сам чувствует). М<артьянов> сначала как будто хочет себя уверить, что он из политических чувств сам отказался от С<инецк>ой[271].
<нов> вдруг догадывается, что поступает дурно, — показать всё великодушие в этом характере.
Нежданов возвращается совсем сбитый с толку.
Объяснение с Синецкой. Так нельзя продолжать… Надо бежать. Он доверяется ей вполне… Она вся огонь — но он… — показать, как в нем постепенно всё разрушается.
Приезжает Соломин, выписанный Сипягиным. Описать хорошо весь этот день — обед и как себя он держит. Показать в нем настоящего из молодых. Впечатление, произведенное им даже на позерку. (Английская фраза.) Появление Колломейцева. Столкнуть его с ним. — Он в его gentry (да и ни в какое) не верит: ему надо быть чиновником[272].
Соломин не сходится с Сипягиным.
— скорей ночная — сцена между Солом<иным>, Неждановым и Синецкой. Они решились бежать. Соломин предлагает им пока остаться у него на заводе. — Там можно будет в случае нужды повенчаться, чтобы не отбили ее у него. Сцена эта должна быть решительною в том смысле, что в ней выказывается весь характер Соломина и возможность его будущего влияния на Синецкую[273].
На след<ующий> день Сипягин как будто показывает, что ему всё известно, и он хотя не одобряет, но понимает. Выказать окончательно Сипягину, бесцеременно желающую выдать Синецкую за Колл<омейцева> и попрекающую ее тем, что она их хлеб ест[274].
Вместе с Неждановым они убегают к Соломину.
Описание этого побега — потом первых дней. Надо, чтобы читатель понял, что Нежд<анову> не удержаться на земле — и что происходило в Соломине и в самой Синецкой.
Слух доходит, что Маркелов — Соломину об этом донес его же работник[275] — начал проповедовать; Синецкая поощряет Нежданова; появление Машуриной. Она летит за границу и тоже поощряет. Остродумов где-то застрял[276].
Вдруг появляется Паклин: Маркелов, вздумавший проповедовать мужикам, схвачен и препровожден в город — купец Голушкин арестован и всё и всех выдал, желает перейти в православие (вспомнить слова Кожанчикова в моем деле)
Между тем у Соломина происходит беда. Нежданов, после сцены с С<инецкой>, которая предчувствует, — жжет бумаги, идет в сад — и застреливается. Соломин и Синецкая приносят его домой — он умирает на их руках. Страшная ночь. Утром рано они оба уезжают, прибравши труп и сделав все распоряжения. Полиция налетает и т. д. (Доверенное лицо Соломина — Павел[280] — за всё отвечает: Соломин вернется.) Между тем С<оломин> и С<инецк>ая обвенчались у знакомого священника (условие — не быть мужем и женою до тех пор, пока точно полюбят друг друга). Суд. Маркелов ссылается в Сибирь, Паклин выкарабкивается и возвращается напуганный в Петербург. Остродумов убит. Машурина исчезает.
Короткий эпилог. Через год. Сипягин снова в Петербурге и готовится в министры. Паклин живет тихохонько. Соломин и Синецкая сошлись (узнать это из разговора П<аклин>а с Машуриной).
<ург> и выведенным в люди чрез посредство Сипягина[281]. (Маркелов — там, где Чернышевский и др.)
NB[282]
Отдельные мысли.
1) Разговор между Неждановым и Паклиным перед его самоубийством.
2) Поместить стихотвор<ение>:
…
IV. Рассказ новой повести[283]
По задней лестнице дома в Офицерской в Петербурге взбирается в 5-й этаж Остродумов — он идет[284] к Нежданову. Он застает у него Машурину — а его нет. Она курит; и он просит у нее сигару и курит тоже. Разговор между ними. Намеки на общее дело. (Нечаев уже тут на заднем плане.)
Приходит Нежданов, раздраженный и больной. Разговор о безобразии начинающейся реакции. На Петербург и Москву надежда плохая. Надо бы пощупать провинцию. Является Паклин. Беседа. Новые намеки на «тайное дело». Паклин как будто горячее всех — но это потому, что само-то дело еще вдали и можно пока поговорить. Звонят. Входит Сипягин — в бобрах, — хотя дело уже в конце апреля.
— дал свое имя и адрес. Накануне он был в театре; случайно — из гордости — попал во 2-й ряд. (Вышла история с офицером у кассы. Офицер стоял за ним. — «Им, — обращаясь к кассиру и говоря о Нежданове, — вероятно, будет нужно сдачи — а я вот даю 3 рубля; пожалуйте поскорее кресло в 1-м ряду».) Давали комедию Островского: «Не в свои сани не садись». Нежданов, будучи соседом с Сипягиным, разговорился о пиесе, в которой, при всем таланте Островского, не одобрял тенденции унижать цивилизацию. Сипягин стоял за патриархальность. Однако он заинтересовался своим собеседником и узнал от знакомого своего, флигель-адъютанта, князя Г., что это — сын побочный его отца, умный малый, но красный и т. д. Прочтя в газетах объявление, Сипягин является к нему. Игривое его замечание, что это как бы перст… рока (т. е. его вчерашняя встреча)[285]. Он хочет взять его в учителя своему сыну — и дает почувствовать, что высказанные Неждановым накануне мненья[286] не только не пугают его, С<ипягин>а — но, напротив, навели его на мысль взять его к себе в дом, так как он сам, С<ипяги>н, — либерал. Остродумов и Машурина, обиженные присутствием аристократа, уходят. Паклин остается полунаблюдателем, полузаинтересованным участником. Нежданову предлагают ехать в деревню — он соглашается быть учителем русского языка, истории и географии, но не гувернером — не хочет стеснять своей свободы. Сипягин третирует всё en gentleman[287] — и жалованье полагает большое и путевые издержки. Нежданов угрюмо соглашается на всё. Отъезд назначен через два дня. Сипягин уходит грациозно. Паклин объясняет Нежданову, кто именно этот человек, и уходит. Нежданов остается один… грустные думы. В кратких чертах рассказывается его биография и намечиваются главные линии его характера.
Мы в деревне у Сипягиной. Весна. Красивые дни. Большой дом; европейская отделка с небольшими восточными прорывами. Сипягина у себя в гостиной. Ожидает прибытия мужа. Коля приходит — и отсылается прочь; не до него. Визит Коломейцева.
Разговор. Он делает ей глазки — но она совершенно равнодушна, хотя любезна. Она в сущности никого не любит и не хочет любить — да и прочит Синецкую за Коломейцева. (Он упоминает о Каткове, о Лонгинове
Описание следующего дня. (Первый урок Коле; Сипягина кротко присутствует.) Синецкая учит Колю французскому и музыке. Нежданову сперва очень тошно, однако он сердится на себя и берет себя в руки.
Проходит целая неделя. Описать ее. Неделя в дворянском, не очень барском, либеральном доме. Всю фальшь выставить. История с воскресеньем; обедня; манера креститься так, чтобы крестьяне видели; книжечка Сипягиной… («Да что? Колдует она, что ль?» — вопрос мужика.) Потом попы — завтрак — гадливость. Фразы о необходимости завести русскую «landed gentry». (Опять Коломейцев; ввести, если нужно, мирового посредника, волостного старшину.) Сипягин — хозяин и желал бы завести тоже завод (определить какой — бумагопрядильный[289]) и упоминает о Соломине. Борьба Сипягиной и Синецкой продолжается. Сипягина пробует покорить себе под нози Нежданова; но из этого ничего не выходит — и он вдруг ее понимает, а сперва он должен в ней ошибиться. Сипягина хочет взять Нежданова со стороны эстетической; но он именно тут-то не поддается — потому что сам знает, что это его Ахиллесова пятка. (Не упомянуть ли здесь о стихотворении: «Милый друг»?) — Да сверх того он чует, что и это у ней фальшь и поза[290].
Утренняя сцена в саду — где Нежданов против воли делается свидетелем окончательной размолвки между Маркеловым и Синецкой. Он не может увернуться от объяснений с нею; впрочем, она сама в коротких словах, но решительно — à la nihiliste[291] — сообщает ему, в чем дело. Обед. Маркелов мрачен и безмолвен. Удивление Нежданова, когда вечером М<аркелов> приходит к нему — и знакомится с ним и передает ему письмо X. (т. е. Нечаева), объявив притом, что он их лагеря. Объяснение; странное сближенье. Показать тупую, честную, ярую решительность Маркелова — и нервозность и взволнованность Нежданова. Маркелов теперь, когда он окончательно убедился, что он не любим, только и думает о том, как бы скорее действовать. Он предлагает Нежданову уехать к нему в деревню — на ночь; уроков у него не будет раньше 2 часов следующего дня. Они точно отправляются. Описать эту поездку, через город, где у кабаков еще толпится народ (дело под воскресенье). Они приезжают в деревню за полночь — застают Машурину и Остродумова курящими и пьющими пиво[292]. Оба с порученьями — им предстоит ехать дальше пропагандировать. Разговор до зари. (Упоминовение о Соломине.) Нежданов не может спать, возвращается измученный, недоумевающий (NB. Маркелов требует немедленного действия — а как?). Его грызет сомнение и отчаяние в то же время.
чувственная струя: он ей предается, зная, что тут опасного нет. Вечерняя сцена (во время стуколки). Она отходит в сторону и нежничает. Млеет добродетельно[293].
На другое утро неожиданное объяснение с Синецкой, которую вчерашние нежничанья раздразнили. Она высказывает Нежданову историю своего отца, свое положение в доме — наконец и про Маркелова и про намерение Сипягиной выдать ее замуж. Нежданову нравится откровенность девушки, хотя она сама странная…
Нежд<анов> получает записку от X. — о сближении с Маркеловым, Соломиным и купцом Голушкиным. Позерка продолжает свои штучки, Сипягин ездит к губернатору, сближение с Синецкой делает успехи. Наконец, в конце недели за обедом схватка с Коломейцевым. Сцена решительная — чуть не до ножей… («Клеврет ренегата!»)
Вечером поздно — свидание и объяснение между Синецкой и Неждановым. Она его полюбила… и он… и ему кажется, что он полюбил ее. Во всяком случае — в обоих так много сходного, близкого и оба ненавидят Сипягину. Что делать? Разные планы.
Нежд<анов> поверяет ей, какие он имеет тайные порученья. От Маркелова записка: надо на другой день ехать к Соломину на завод. Синецкая восторженно входит во всё это. Объяснение это происходит в пустой комнате наверху. Слышны шаги в коридоре — Синецкая говорит громко, как Полина про Берту:
Поездка на завод с Маркеловым к Соломину. Описание завода и как живет Соломин. При свидании все три характера ясно обрисовываются. (Нежданов отпросился на оба дня.). Соломин только до некоторой степени входит в предложение X. Он близости, возможности революции в России не верит. Впрочем, едут все к Маркелову — ночевать. Большие толки.
NB. Дехтерёв!! [(Корюшкин)] (Кисляков)
<ежданов>, изменяет своим убеждениям, что он уже не верит революции… (в душе Нежд<анов> сам это чувствует). Маркелов сначала как будто хочет себя самого и Нежданова уверить, что он из политических чувств сам отказался от Синецкой, но не выдерживает характера… Подъезжая к усадьбе Маркелова, Нежданов хочет ехать дальше к Сипягиным; но тут показать всё великодушие Маркелова. Он догадывается, что поступает дурно, умоляет Нежд<анова> зайти к нему… Сцена (NB. Надо, чтобы это хорошо вышло.) Маркелов кончает тем, что отдает вместе с небольшим портретом Синецкой Нежданову право на нее. (NB. Маркелов рисует, хотя плохо. Портрет сделан им и довольно схож.) Нежданов возвращается домой совсем сбитый с толку[300].
На другой день объяснение с Синецкой. Так нельзя продолжать… Надо бежать. Он доверяется ей вполне (этим выказывается его любовь — или собственно это он принимает за любовь, за единственно для него возможную…). Она — вся огонь, готова на всё, входит во всё… но он… показать в нем постепенное разрушение его убеждений, его напускной политической жизни. (Он должен бы быть по натуре художником, но и это не вышло; а для дилетанта он слишком беден — да это и претит ему.) С Сипягиной он окончательно враг.
Через два дня приезжает Соломин, выписанный Сипягиным, который всё мечтает об устроении завода. Описать весь этот день и обед, и как Соломин себя держит, и как Сипягин показывает ему хозяйство и сам собой любуется и либеральничает. Показать в Соломине настоящего из молодых. Впечатление, произведенное им на позерку. Она умна — и чует в нем дельного и крепкого человека. (Говорит про него мужу английскую фразу — Соломин замечает, что он знает по-английски.) Приезд Колломейцева — столкнуть его с Соломиным. Кол<ломейце>ва бесит, что Соломин вполне его игнорирует. Соломин в landed gentry — да и ни в какое не верит, на его глаза — всё это чиновники. По поводу завода он с Сипягиным не сходится.
Вечерняя или ночная сцена между им, Неждановым и Синецкою, которая очень внимательно слушала Соломина и поражена им. Она с Неждановым решились бежать. Соломин предлагает им — пока — остаться на заводе. (Положение Синецкой между Сипягиной и Колломейцевым и Анной Захаровной, которая тоже ненавидит Синецкую и при Коле делает ей сцены, — невозможно.) На заводе можно будет в случае нужды обвенчаться поп Зосима двоюр<одный> дядя Соломина[301]), чтобы не отбили ее у него[302]. Принято с благодарностью. Сцена должна быть решительною в том смысле, что в ней выказывается весь характер Соломина — и возможность его будущего влияния на Синецкую. Соломин уезжает в ночь. Его дорожные думы.
На следующий день Сипягин меланхолизирует (ему досадно, что завод упал в воду — он просто хотел переманить Соломина). Он делает вид, что ему всё известно — и что он хотя не одобряет, но понимает. (NB. Выказать окончательно Сипягину: она попрекает Синецкую, что она ее хлеб ест — а учительницу для Коли нанять стоило бы дороже.)
Описание этого побега — отношений этих двух существ, приема Соломина, потом — первых дней на заводе. Надо, чтобы читатель понял, что Нежданов не удержится на земле — и что происходит в Соломине и Синецкой.
О венчании пока еще нет речи…
Житие одного дня.
Слухи вдруг начинают ходить, что Маркелов начал проповедовать. (Соломину об этом доложил его работник.) Синецкая начинает тоже поощрять и науськивать Нежданова: он медлит — тяжелые сцены. (Впрочем, Соломин на его стороне[303]— NB. Синецкой странно, что хотя и Сол<омин> не советует, она не чувствует против него негодования.)
Внезапное появление Машуриной. Она летит с порученьем за границу — везет неизвестному лицу в Женеве половину куска[304] картона с нарисованной виноградной веткой — и 279 р. сер.[305]Остродумов где-то застрял. Машурина тоже понукает. В самый развал недоуменье, тоска. Появляется Паклин с скверными известиями: мужики схватили Маркелова и препроводили в город. Дурковатый приказчик выдал Голушкина — он арестован, всё и всех выдает, желает перейти в православие — жертвует портрет государя в школу (вспомнить слова Кожанчикова по моему делу). Нежданову то же предстоит. Смятение, тревога. Остается одно средство: Паклин берет на себя скакать к Сипягину, чтобы тот заступился за beau-frèr’a, так как и он выказывал сочувствие — ну и за родственника[306] «Да мы еще не женаты». — «Ах! ну ничего… Соврать можно».) Он уезжает. Сипягин встречает его сначала вежливо, но, узнав, в чем дело, вдруг разоблачается в чиновника-исполнителя и труса; едет в город и, с совета жены, чуть не насильно берет с собою Паклина. Калломейцев, который присутствует при этой сцене (он приехал для соображения, что делать после побега Синецкой), тоже советует — «действовать» — и является уже Маркевичем «наголо». Он тоже скачет в город следом за Сипягиным. Разговор в коляске между Сипягиным и Паклиным; этот тщетно старается иронизировать, abonder dans le sens de Mr du gouvernement[307], говорит, что русского мужика может поднять только «выкраденная третья рука Митрофана» или «Константин Павлович из столба». Сипягин rit du bout des dents[308] — и суше и отдаленнее, чем когда-либо.
Приезд в город, к губернатору. Сцены в городе с ним, с Маркеловым, с мужиками, его поймавшими… он вдруг утихает и являет твердость и спокойствие необыкновенное. Сипягин, как бы сам того не замечая, доносит на Нежданова. Он узнал косвенно от Паклина, от Соломина, что Нежданов на заводе у Соломина. Паклин никак не думал, чтобы он его выдал, захотел губить свою племянницу — но в Сипягине уже свирепствовал будущий министр… Подъезжает Колломейцев. Безобразие. Торжество, трусость, ярость (вспомнить рассказ И. Новосильцева, когда он узнал о покушении 4-го апр<еля>).
Принимаются распоряжения… Паклина из презрения отпускают… Он вспоминает трехкратный крик петуха в Евангелии…
Между тем у Соломина на заводе беда! Нежданов, после тяжелой сцены с Синецкой, которая предчувствует — и предлагает напоследях жениться (поп Зосима предуведомлен), жжет бумаги, идет в сад (10-й час вечера — ненастная погода) — и застреливается. Соломин и Синецкая приносят его домой — он умирает на их руках. Страшная ночь. Утром раненько они уезжают, прибрав труп и сделав все распоряжения. Полиция налетает. Остается доверенное лицо Павел (сделать из него нечто короткое, но типическое). Он за всё отвечает очень спокойно: «г-н Соломин вскорости вернется, а куда уехали — неизвестно». Нежданова увозят в город.
Между тем Соломин и Синецкая (это трудно, но так как это верно — всп<омнить> свадьбу Успенского, который в Каре[309])
Суд.
Маркелов ссылается в Сибирь. Превосходно держит себя перед судом. Паклин выкарабкивается и возвращается напуганный в Петербург. Остродумов убит крестьянами. Машурина исчезает за границей.
Короткий эпилог: через 2 года. Сипягин снова в П<етербург>е и готовится быть министром. Жена его затеивает обществ<енные> дешевые кухни и т. д. Соломин, который отказался быть привлеченным в Петербург и выведенным в люди посредством Сипягина, и Синецкая сошлись (узнать это из разговора Паклина с Машуриной, проявившейся под другим именем в П<етербург>е). Маркелов в Сибири. Колломейцев служит в Министерстве просвещения.
NB. В сцене (на суде) между Маркеловым и поймавшим его мужиком показать понимание М<аркеловы>м нрава мужика и сожаление мужика о «хорошем» барине.
V. <Разные заметки[310]>
NB
— блаженные?
о ключе?
Марк<елов>: Я упрям, я недаром малоросс.
г <…> — и добродетель
? лукаво, точно обманул…?
— энергическ<ий>, смуглый: «не могу работать!»
Герои труда (статья).
значительная усмешка?
Якушкина!
когда не Павлы будут готовы, а Дутики
рыжий (Нежд<анов>). не козыряй с двойки.
Сип<ягин> в отпуску в деревне.
Кукольник — пластичен.
Мы вас жалеем.
<инах>).
Приап Эвнух.
Знакомство с Марианной побуждает Нежд<анова> к политике.
Дворяне кабаки разводят.
Штатские хрипят, военные в основ<ном> гнусят, выс<окие> сан<овники> и то и другое.
о Бакунине?
Вы знаете, я вам ни в чем отказать не могу (Соломин Нежданову).
волжкий?
холодна ли Марианна?
<ги>н (1 нрзб.).
Нежд<анов> каким-то мизерным сидит за столом.
Сол<омин> гов<орит> Неж<данов>у: «Здравствуй!».
У тебя лицо меланхол<ическ>ое, а у него — убитое.
Сила Самуила — легче пуха, легче духа.
Всё под мышками режет?..
(предлагают подлость)… разделается тихо, благородно.
Фланелевый набрюшник?
Кольё!
Так приятно на вас смотреть, что даже печально.
Диди в дожде золот<ых> листьев.
2 брата, очень похожих друг на друга и ненав<идящих> др<уг> др<уг>а, смотрят д<руг> н<а> д<руга> с яростью — а глаза те же.
Закрывает глаз с той стороны, которую целуют.
Мар<ианна> кусает губы.
вспомнить о самоубийце Сахновской.
Ложь <? > и сочинительство М. А. Милютиной.
Грусть Сипягиной.
веселенькие
Паклин в городе на вакации.
Нежданов должен сам рассказать, что его видели.
Надеть степенный картуз (Албединский).
съ — потеряно.
Примечания
…есть романтики реализма (Онегин — не пушкинский, а приятель Ральстона). — Онегин (Отто) –1925) — знакомый Тургенева, коллекционер-пушкинист, по происхождению незаконнорожденный (Отто — фамилия его крестной матери, данная ему при рождении; Онегин — фамилия его любимого пушкинского героя, принятая им еще в конце 1860-х годов и официально закрепленная за ним в 1890 г.). Большую часть жизни провел за границей, создав Пушкинский музей, который был им завещан Пушкинскому Дому. Возможно, что с Тургеневым его познакомил Вильям Рольстон (Ralston, 1828–1889), английский фольклорист, историк литературы и переводчик произведений Тургенева и других русских писателей на английский язык. Наблюдения Тургенева над личностью А. Ф. Онегина получили свое выражение в тезисе о «романтиках реализма», положенном писателем в основу замысла «Нови». На первых этапах работы над романом Онегин послужил Тургеневу основным прототипом образа Нежданова. О портретном сходстве Нежданова и Онегина, а также о близости их нравственно-психологического облика и некоторых фактов биографии см. в упоминавшейся выше (с. 514) статье И. С. Чистовой «О прототипе главного героя романа И. С. Тургенева „Новь“ (Из творческой истории романа)»; см. также письма Тургенева к Онегину 1870-х годов и «Временник общества друзей русской книги», вып. 1. Париж, 1925, с. 71–73 (биографические сведения об Онегине).
Оттого я и в Базарова внес — заметил один Писарев. — Общая характеристика образа Базарова дана в статьях Писарева 1864–1865 гг.: «Базаров», «Реалисты», «Посмотрим!», «Что делать?», «Мыслящий пролетариат». О «романтизме» Базарова Писарев писал, в частности, в статье «Базаров». Процитировав обращенные к Аркадию слова Базарова о природе: «И природа пустяки в том значении, в каком ты ее теперь понимаешь. Природа не храм, а мастерская, и человек в ней работник», — критик заметил: «В этих словах у Базарова отрицание превращается во что-то искусственное и даже перестает быть последовательным <…> Преследуя романтизм, Базаров с невероятной подозрительностью ищет его там, где его никогда и не бывало. Вооружаясь против идеализма и разбивая его воздушные замки, он порою сам делается идеалистом, т. е. начинает предписывать человеку законы, как и чем ему наслаждаться и к какой мерке пригонять свои ощущения» т. 2, с. 26–27).
…тип русской красивой позерки (вроде Зубовой). — Зубова Мария Николаевна (р. 1842) — дочь русского посла в Сардинии и Неаполе Н. А. Кокошкина, жена камергера А. А. Зубова. Детство и юность провела в Италии; в Петербург впервые приехала в 1860 г.
К этому времени относится ее знакомство с Тургеневым (см. письмо к Е. Е. Ламберт от 16 (28) февраля 1860 г., в котором M. H. Зубова названа «молодой милой женщиной»). О благоприятном впечатлении, произведенном Зубовой на Тургенева, свидетельствуют его отзывы о ней в письмах начала 1860-х годов. Позднее отношение писателя к Зубовой изменилось. В письме Тургенева к П. Виардо от 19 февраля (3 марта) 1871 г. содержатся следующие касающиеся Зубовой строки, живо напоминающие характеристику Сипягиной в подготовительных материалах к «Нови»: «Вчера я обедал у г. П<оловцова> <…> Там я встретил <…> красивую позерку, г-жу З<убову>, которая уже не так хороша, как была когда-то, но рисуется по-прежнему». Подробнее о М. Н. Зубовой см. в статье И. С. Зильберштейна «Женевская находка». — Огонек, 1964, № 33, с. 25–26 (там же опубликовано одно сохранившееся письмо Тургенева к Зубовой от 6(18) марта 1862 г.).
Потом тип девушки — (вроде г-жи Энгельгардт). — Речь идет о реальном прототипе образа Марианны в «Нови» Анне Николаевне Энгельгардт, урожд. Макаровой (1838–1903) — жене профессора-народника А. Н. Энгельгардта (1832–1893), переводчице, сотрудничавшей в «Вестнике Европы», участнице женского движения 1860-х годов. 1 декабря 1870 г. А. Н. Энгельгардт была арестована в связи с посещением ею студенческих собраний в Земледельческом институте, где преподавал ее муж, но вскоре выпущена на свободу. Тургенев познакомился с Энгельгардт, очевидно, в 1870 г. В письме к П. В. Анненкову от 19(31) декабря 1870 г. он назвал ее «очень милой и умной» женщиной, а в другом письме заметил, что она «премилая, хоть и стрижет волосы и носит очки» (см. письмо к Э. Дильку от 2(14) января 1871). Подробнее см. в статье: Левидова И. М. — И. С. Тургенев. Вопросы биографии и творчества. Л., «Наука» (в печати).
Потом фигура вроде Ванички Новосильцева и других пигалиц (В. Шеншин, А. Шереметев). — По первоначальному замыслу — прототипы Калломейнева в «Нови». Новосильцев Иван Петрович (1827–1890) — помещик, знакомый Тургенева. Д. В. Григорович написал о нем: «льстил, егозил, прислуживался и приятно играл в карты — вот и вся его эпитафия» (Из записных книжек Д. В. Григоровича. — Литературное приложение «Нивы», 1901, № 12, с. 631). Владимир Александрович (1814–1873) и Шереметев Александр Васильевич (1830–1890) — орловские помещики, знакомые Тургенева; первый — мценский уездный предводитель дворянства, второй — орловский губернский предводитель дворянства и почетный мировой судья в Мценском уезде.
Для мужа позерки взять фигуру вроде Борисова — графа Д. Толстого. — По замыслу 1870 г. Тургенев намеревался учесть в образе Сипягина некоторые внешние черты своего соседа и приятеля, орловского помещика Ивана Петровича Борисова (1832–1871); о нем см.: Фет А. А. Мои воспоминания. М., 1890. Ч. I–II; см. также письма Тургенева к Борисову 1850-1860-х гг. Внесенная позднее в заметку о замысле романа «Новь» запись: «да нет, не Борисова, а деятеля государственного вроде графа Д. Толстого» — свидетельствует об изменении первоначального замысла: Тургенев делает своего героя крупным бюрократом. Один из прототипов Сипягина — граф Дмитрий Андреевич Толстой (1823–1889), во время пребывания которого на посту министра народного просвещения (1866–1880) были проведены реакционные изменения в программах начальной и средней школ (1871 и 1874 гг.), вызвавшие резкое недовольство в среде демократической и либеральной интеллигенции. Об отклике в «Нови» на эту реформу см. в связи с образом Калломейцева на с. 512.
(Молодые Писемские как дельные ребята — отношение их к № 2 <Соломину>). — Речь идет о сыновьях А. Ф. Писемского — Павле Алексеевиче (1850–1910), юристе, доценте Московского университета, и Николае Алексеевиче (1852–1874), математике. Их имена часто упоминаются в переписке Тургенева с Писемским, относящейся к концу 1860-1870-м годам. Тургенев с интересом и участием следил за научными успехами сыновей Писемского. «Что ваши умницы идут вперед молодцами — это меня не удивляет: они физиологически устроены на славу — и остается им только пускать в ход те силы, которыми они одарены», — писал Тургенев А. Ф. Писемскому 9 (21) ноября 1869 г. В письме к Писемскому от 17 (29) марта 1873 г. он, снова назвав его сыновей «умницами и молодцами», причислил их к «свежим и крепким силам». Очевидно, в период работы над «Новью» Тургенева особенно привлекал тип душевно здорового, дельного и целеустремленного молодого человека, которого можно было бы противопоставить «самоистребительному» типу Нежданова. По-видимому, некоторые черты привлекшего Тургенева типа были воплощены им в образе Соломина.
<ий> Синец<кий> (Вердеревский). — Для биографии отца Марианны Тургенев, очевидно, использовал подлинные факты из жизни поэта 1820-1830-х годов Василия Евграфовича Вердеревского, который в 1850-х годах по делу о растрате в Нижнем Новгороде казенной соли был подвергнут лишению прав состояния и сослан в Сибирь (см.: Рус Вестн, 1871, № 10, с. 613; ср. окончательный текст романа, с. 166).
…рот как у Языкова (М. А.) и зубы мелкие, белые. — Языков Михаил Александрович (1811–1885) — член кружка Белинского, приятель Тургенева. А. А. Фет в своих воспоминаниях рисует портрет М. А. Языкова: «…когда на своих хромающих и от природы кривых ножках он с улыбкою входил в комнату, каждый, протягивая ему руку, был уверен, что услышит какую-либо нелепость» (Фет, ч. I, с. 133; ср. с портретом Паклииа в «Формулярном списке», с. 401 и в окончательном тексте романа, с. 137).
Гораздо шире — дельнее Пигасова. — Пигасов — персонаж романа Тургенева «Рудин». В «Плане» к роману охарактеризован Тургеневым как «желч<ный>» (см. Т, ПСС и П, Сочинения,
Взять несколько от наружности Скачкова. — А. Скачков — приятель Тургенева по Берлинскому университету. Некоторое представление о наружности Скачкова дает шутливое письмо Тургенева к М. А. Бакунину и А. П. Ефремову от 3, 8 (15, 20) сентября 1840 г., в котором Тургенев сообщает друзьям, что одну из своих уток — «маленькую, вертлявую, охотницу помахивать хвостиком» он назвал Скачковым.
Поклонник Добролюбова. (Взять несколько от Писарева.) — Нежданов, как представитель радикальной студенческой молодежи 1860-х годов, должен был испытать несомненное воздействие революционно-демократических идей Н. А. Добролюбова (1836–1861) и Д. И. Писарева (1840–1868).
«нигилизма» с благовоспитанностью и аристократическими манерами. В воспоминаниях Н. А. Островской приведен следующий рассказ о первой встрече Тургенева с критиком на квартире у В. П. Боткина в 1867 г.: «Когда Писарев пришел навестить меня, он меня удивил своею внешностью. Он произвел на меня впечатление юноши из чисто дворянской семьи: нежного, холеного, руки прекрасные, белые, пальчики тонкие, длинные, манеры деликатные» (Т сб (Пиксанов), с. 94–95). О поведении Писарева и Боткина во время возникшего между ними спора Тургенев, по свидетельству Островской, заметил: «Таким образом оказалось, что поклонник всего прекрасного, изящного и утонченного — оказался совершенно грубым, задирой, а предполагаемый „нигилист“, „циник“, и т. д. — истым джентльменом» (там же, с. 95).
«От Писарева» у Нежданова также — его постоянные нападки на «эстетику», отрицание которой было характерно для критика и его последователей. Одно из проявлений трагической раздвоенности Нежданова заключалось в том, что, отрицая «эстетику» как бесполезную и вредную для «дела» вещь, Нежданов, поэт в душе, постоянно находил эту «эстетику» в себе и стыдился ее, как позорной слабости. О взаимоотношениях Тургенева и Писарева см. в «Воспоминаниях о Белинском» Тургенева (наст. изд., т. 11), в его письмах, в статьях: Ефимова Е. М. Творчество И. С. Тургенева в оценке Д. И. Писарева. — Орловский альманах, кн. 4. Орел, 1952, с. 137–151; Четунова Н. Добролюбов и Писарев — критики Тургенева. — В кн.: В спорах о прекрасном. М., 1960, с. 62–101.
…почерк крупный, неуклюж<ий> — à la Orloff. — Орлов Николай Алексеевич, князь (1827–1885) — русский посол в Париже, знакомый Тургенева. О нем см.: Феоктистов Е. М. –59, 73.
Совершенно удобная и готовая почва для Нечаевых и К°. — Нечаев Сергей Геннадьевич (1847–1882) — русский революционер-заговорщик, организатор «Народной расправы», членам которой предписывалось слепое повиновение руководству. Для осуществления политических целей Нечаев считал возможными любые средства. «Нечаевщина» как тактика заговорщичества, терроризма и авантюризма была осуждена К. Марксом и Ф. Энгельсом. Политический процесс нечаевцев — «Дело о заговоре, составленном с целью ниспровержения существующего порядка управления в России», — происходил в Петербурге с 1 июля по 27 августа 1871 г. (см.: Правительственный вестник, 1871, № 155–206). Об отражении в романе «Новь» некоторых сторон нечаевского движения см.: Николаева Л. А. Проблема «злободневности» в русском политическом романе 70-х годов (Тургенев и Достоевский). — В кн.: Проблемы реализма русской литературы XIX века. М., Л., 1961, с. 378–409; об эволюции образа Маркелова, претерпевшего большие изменения по сравнению с первоначальным замыслом, см. с. 495, 501.
— См. примеч. к с. 399.
…в небольшой петербургской квартерке, холодной, как у Мещерской… — Возможно, речь идет о княжне Софии Ивановне Мещерской (умерла в 1880 г.), с которой Тургенева связывали дружеские отношения. С. И. Мещерская принимала в 1852 г. участие в хлопотах об освобождении Тургенева из ссылки. О ней см. Измайлов Н. В. — Т сб, вып. 2, с. 226–248.
Наружность вроде Луизы — только более женственная. — Речь идет о Луизе Виардо (Viardot), в замужестве Эритт де ля Тур (1841–1918), старшей дочери Полины и Луи Виардо. Очевидно, при создании образа Марианны в «Нови» Тургенева привлекли не только внешность Луизы, но и некоторые черты ее тяжелого, неуживчивого, но в то же время гордого и независимого характера. Покинув мужа и отказавшись от всякой материальной поддержки с его стороны, Л. Эритт хотела сделать артистическую карьеру певицы, которая, однако, ей не удалась. В глазах Тургенева она была «нигилисткой». «Эта несчастная и сумасбродная женщина много причинила горя всему своему семейству — и кончит тем, что себя погубит», — писал о ней Тургенев А. А. Фету 23 января (4 февраля) 1870 г. Изложив в кратких чертах ее биографию, Тургенев добавил: «Вот история этой несчастной женщины, которая хоть и не русского происхождения — однако нигилистка vom reinsten Wasser (чистейшей воды)».
Средняя пропорциональная между Абазой и Жемчужниковым (и Валуевым). — Абаза Александр Аггеевич (1821–1895) — государственный деятель либерального лагеря, единомышленник Н. А. Милютина (см. ниже); с 1871 г. — государственный контролер, с 1874 г. — председатель департамента экономии государственного совета. Упоминаемый далее Жемчужников — очевидно, Николай Михайлович Жемчужников (1824–1909) — чиновник Министерства иностранных дел, сын сенатора М. Н. Жемчужникова (см. ниже), знакомый Тургенева. В 1860 г. через посредство H. M. Жемчужникова Тургенев пересылал Герцену материалы для публикации в «Колоколе». Валуев Петр Александрович (1815–1890) — государственный деятель, с 1861 по 1868 г. — министр внутренних дел; с 1872 по 1879 г. — министр государственных имуществ. О нем как об основном прототипе образа Сипягина см. наст. том, с. 513.
…потом, однако, перешел на сторону Милютина. — Милютин Николай Алексеевич (1818–1872) — товарищ министра внутренних дел, фактический руководитель всех подготовительных мероприятий по крестьянской реформе 1861 года. Друг Тургенева. Ему посвящены речи писателя на банкетах 19 февраля 1863 и 19 февраля 1868 годов, в которых дана несколько преувеличенная оценка исторических заслуг Милютина в деле освобождения крестьян. Касаясь борьбы либералов и крепостников в Главном комитете но крестьянскому делу, Тургенев заметил в речи от 19 февраля 1863 г., что Милютину «удалось среди затруднений, недоразумений, клевет и борений всякого рода вынести на плечах своих великое дело…» (наст. изд., т. 12).
— (Д.). — Хрущов Дмитрий Петрович (1816–1864) — товарищ министра государственных имуществ. Оболенский Дмитрий Александрович, князь (1822–1881) — статс-секретарь, директор департамента Морского министерства и Министерства финансов. Оба — видные деятели крестьянской реформы 1861 года, единомышленники Н. А. Милютина.
Отец его был — вроде Жемчужникова — старика. — Михаил Николаевич Жемчужников (1788–1865), о котором идет речь, занимал ряд высоких административных должностей: в 1832 г. был губернатором в Костроме, в 1835–1840 гг. — петербургским гражданским губернатором; в 1841–1865 гг. — сенатор. Сочувственно относился к реформам 1860-х годов. Отец Александра, Алексея,
Владимира, Льва и Николая Жемчужниковых. О нем см.: Записки В. М. Жемчужникова. — BE, 1899, № 2, с. 634–664; Жемчужников Л. М. Мои воспоминания из прошлого. М., 1926. Вып. 1.
…(до «калмыцких» денег, однако, не доходило). — См. наст. том, с. 514.
…лицо длинное, как у ересиарха Селиванова… — Речь идет о Кондратии Селиванове (умер в 1832 г.), основателе скопческой ереси в России, проповедовавшем свое учение в Орловской и Тульской губерниях. Портреты К. Селиванова были широко распространены среди его последователей и чтились ими как иконы[357] Интерес Тургенева к расколу и сектантству в России, особенно характерный для конца 1860-70-х годов[358], нашел свое отражение и в «Нови». В главе XXX романа Нежданов, потерпевший крах в своих безуспешных попытках сблизиться с народом, вспоминает о слышанном им когда-то «раскольничьем пророке», имевшем громадную власть над окружающими. Тема «раскольничьего пророка» в «Нови», умеющего увлечь за собой народ, звучит как антитеза теме трагической оторванности народников от народа.
…взять физиономию Забелла <?>… — Забелло Пармен Петрович (1830–1917) — скульптор. Известен бюст Тургенева его работы (1870-е годы).
…хорошего старика, вроде Устюжского… — Устюжский Василий — псаломщик русской посольской церкви в Париже, отец первой жены Я. П. Полонского, Елены Васильевны. В письме к Я. П. Полонскому от 24 января (5 февраля) 1872 г. Тургенев назвал Устюжского «очень добрым и тихим человеком».
Взять тип Берты Виардо. — Берта Виардо (Viardot) — незамужняя сестра Луи Виардо, жившая в его доме почти на положении приживалки.
Рабски и по мере возможности оскорбительно ~Мишка Лонгинов. — Речь идет о прототипах образа Калломейцева. Об И. П. Новосильцеве см. примеч. к с. 399. Маркевич Болеслав Михайлович (1822–1884) — беллетрист и публицист, сотрудник «Русского вестника», единомышленник M. H. Каткова. О нем как о прототипе образов Калломейцева и Ladislas’a см. с. 487–488; о взаимоотношениях Тургенева с Маркевичем см. также наст. том, с. 511. Лонгинов Михаил Николаевич (1823–1875) — библиограф и историк литературы; в 1850-х годах был близок кругу «Современника», в 1860-х занял резко реакционную позицию. В 1867–1871 гг. — орловский губернатор, в 1871–1874 гг. — начальник Главного управления по делам печати. В 1871 г. Тургенев следующим образом откликнулся на назначение Лонгинова на пост начальника Главного управления по делам печати; «Лонгинов <…> сквернейший по всей Руси губернатор, публично лаявший на царя за эмансипацию, сделан начальником нашей несчастной прессы!! Ничего хорошего ожидать нельзя <…> Он будет злобствовать — как Катков — со всей ехидностью ренегата» (письмо к Я. П. Полонскому от 18(30) декабря 1871 г.). О резко отрицательном отношении Тургенева к деятельности Лонгинова см.: Т, ПСС и П, Письма, тт. IX–X (по указателям имен).
— вроде Кетчера… — Тургенев воплотил в образе Остродумова некоторые внешние черты Николая Христофоровича Кетчера (1809–1886), врача, переводчика, члена кружка Белинского (о нем см. в «Былом и думах» Герцена: Герцен, т. 8, с. 359–360, т. 9, с. 223–254, т. 10, с. 321). Герцен пишет, что Кетчер был «сознательный дикарь», «грубый по принципу, неряха по теории», и отмечает его «чрезвычайную раздражительность, громкий голос, непривычку себя сдерживать». Кетчер также послужил Тургеневу прототипом для образов «сорокалетнего бурша» в «Рудине» и Тита Биндасова в «Дыме» (см. наст. изд., т. 5, с. 496 и т. 7, с. 512).
Фигура вроде покойного Голихмана <?>. — О ком идет речь, не установлено.
Нечаев делает из нее своего агента. — О Нечаеве см. с. 568.
Паклин сравнивает поездки — под колеса Джаггернаута. — Ср. с письмом Тургенева к А. Ф. Онегину от 9 (21) октября 1872 г.; см. также наст. том, с. 503 и статью И. Чистовой «О прототипе главного героя романа И. С. Тургенева „Новь“ (Из творческой истории романа)». — Русская литература, 1964, № 4, с. 176.
— Урусов Александр Иванович, князь (1843–1900), известный либеральный адвокат и театральный критик, знакомый Тургенева. В конце 1860-х и в начале 1870-х годов находился под негласным надзором полиции. Участвовал в качестве защитника в нечаевском процессе. В 1872 г. был обвинен в сношениях с нечаевцами, отстранен от адвокатской деятельности и был вынужден уехать на некоторое время за границу. Подробно о нем см. в кн.: Князь Александр Иванович Урусов. Статьи его. Письма его. Воспоминания о нем. М., 1907. Т. I–III.
…купец Голушкин арестован — (вспомнить слова Кожанчикова в моем деле). — Кожанчиков Дмитрий Ефимович (1802–1877) — купец-старообрядец, петербургский издатель и книгопродавец. Наряду с Тургеневым и другими лицами был привлечен к допросу по «Делу о лицах, обвиняемых в сношениях с лондонскими пропагандистами». Приговором Сената от 10 декабря 1864 г. был освобожден от суда за недостатком улик. В противоположность Голушкину в «Нови», стойко держался на допросе, отвергая предъявленное ему обвинение в сношениях с В. И. Кельсиевым. «Желая действовать на него как верующего человека, Кожанчикова долго увещевал поп, но несмотря на это <…> он лишь подтвердил предыдущее показание» (Лемке М. К. «шестидесятых годов». СПб., 1908, с. 140). О каких его словах вспоминает Тургенев, неизвестно.
Паклин о третьей руке Митроф<анна> и т. д., о Константине из столба… — Паклин выражает здесь мысль, что русский народ можно поднять на бунт, лишь используя его веру в религиозное «чудо» и в доброго батюшку-царя. Митрофан (в миру Михаил, 1623–1703) — первый воронежский епископ, прославившийся благочестивым образом жизни (о нем см.: Историческое сведение о жизни Митрофана, первого Воронежского епископа. 2-е изд. СПб., 1832; Уроки из жизни святителя и чудотворца Митрофана, епископа Воронежского и Задонского… Сочинение протоиерея Луки Ефремова. 2-е изд. СПб., 1873). Слова Паклина о «третьей руке Митрофана», вероятно, основаны на вере народа в чудесные знамения, творимые мощами святого Митрофана. Возможно, что упоминание об епископе Митрофане в «Нови» связано с неосуществленным историческим романом Тургенева о вожде раскольничьего мятежа XVII в. Никите Пустосвяте, над которым писатель работал в 1868 г. (о нем см. упоминавшуюся выше статью Ю. Д. Левина). Можно предположить, что неутомимый обличитель раскольников епископ Митрофан, пожертвовавший Петру I большие денежные сбережения на постройку флота и находившийся в самый день мятежа в Кремле, куда ворвались раскольники во главе с Никитой Пустосвятом, должен был стать одним из главных героев этого романа. — очевидно, намек на одну из народных легенд о чудесном появлении великого князя Константина Павловича (1779–1831), с именем которого в XIX веке народ связывал, после 14 декабря 1825 г., мечты об уничтожении крепостного права: «…убеждение в том, что Константин-князь жив и придет на спасение угнетенных, так глубоко засело в умы народа, что он лелеял его до самой крестьянской реформы, именно до 19 февраля 1861 г.» (Отеч Зап., 1869, № 10, с. 402). В русской печати 1860-70-х годов были нередки статьи о Лжеконстантинах. Так, например, в августовской книжке «Вестника Европы» за 1868 г. была опубликована статья Н. А. Середы «Самозванец 1845 года» (о знакомстве Тургенева с этой статьей см. с. 557). О другом Лжеконстантине, действовавшем в Саратовской губернии в 1826–1827 гг., сообщал Д. Мордовцев в статье «Один из лжеконстантинов» (Отеч Зап, 10, с. 399–434). Наконец, П. И. Мельников рассказал о раскольничьем Лжеконстантине — Алексее Громове (Материалы для истории хлыстовской и скопческой ересей, собранные П. И. Мельниковым. — Чтения в имп. Обществе истории и древностей российских при Московском университете, 1872 Кн. 3, с. 314–324). В тексте романа «Новь» Паклин упоминает, вместо Митрофана и Константина, Лжедмитрия: это имя было более знакомо широким читательским кругам.
(Маркелов — там, где Чернышевский и др.). — Подразумевается ссылка в Сибирь.
…Он упоминает о Каткове, о Лонгинове… — См. с. 512–513 и 570–571.
…напоминает о фразе Веневитинова… — Веневитинов Алексей Владимирович (1806–1872) — сенатор, брат поэта Д. В. Веневитинова. О какой его фразе идет речь, не установлено.
«Клеврет ренегата!» — фраза Фета. — См. с. 487.
Привычка у Синецкой вздыхать, как я видел у жены Рагозина. — Очевидно, речь идет о жене Евгения Ивановича Рагозина (1843–1906), редактора газеты «Неделя», публициста и экономиста, близкого к демократическим кругам. Знакомство Тургенева с Рагозиным относится к началу 1870-х годов. В письме к А. В. Топорову от 7(19) октября 1874 г. Тургенев охарактеризовал Рагозину как «очень хорошее и симпатическое существо».
…как Полина про Берту… — Очевидно, Полина Виардо про Берту Виардо (о Б. Виардо см. примеч. к с. 407).
NB. Дехтерёв!! — (Кисляков). — О Дехтереве Владимире Гавриловиче (1853–1903), враче-психиатре и публицисте, как о прототипе Кислякова см. с. 486.
— вроде Солдатенкова. — Солдатенков Козьма Терентьевич (1818–1901), издатель и меценат, происходил из купеческой старообрядческой среды. Субсидировал «Общее вече» в Лондоне. Наряду с Д. Е. Кожанчиковым привлекался в 1862–1864 годах по «Делу о лицах, обвиняемых в сношениях с лондонскими пропагандистами» («Процесс 32-х») — см.: Лемке М. К. Очерки освободительного движения «шестидесятых годов». 2-е изд. СПб., 1908, с. 33–34, 71–72 и др. Очевидно, некоторые черты характера и факты биографии К. Т. Солдатенкова были использованы Тургеневым при создании образа Голушкина. В письме к Герцену от 13(25) января 1862 г. в ответ на его просьбу достать денег у Солдатенкова для М. А. Бакунина Тургенев заметил: «…это чванливое животное <…> не даст гроша, если нельзя протрубить о нем во всеуслышание»; ср.: «Жажда популярности была его главною страстью: греми, мол, Голушкин, по всему свету!» (с. 229). О политической неустойчивости Солдатенкова свидетельствует факт издания им в 1862 г. сборника статей Б. Н. Чичерина «Несколько современных вопросов», открывавшегося направленным против Герцена письмом Чичерина (см. об этом: Герцен,
Слово попа Алексея — Требник. — Отец Алексей — священник прихода имения Тургенева Спасского. Его имя упоминается в письме Тургенева к Н. А. Щепкину от 10–31 августа ст. ст. 1878 г. Священники с тем же именем, фигурирующие в «Живых мощах» (наст. изд., т. 3) и в «Рассказе о. Алексея» (наст. том), вероятно, в значительной мере восходят к своему реальному прототипу (подробнее об этом см.: наст. том, с. 568). Впечатления, навеянные оригинальной личностью «попа Алексея», очевидно, должны были по первоначальному замыслу писателя воплотиться в образе священника Зосимы, двоюродного дяди Соломина, но этот замысел не осуществился, и Зосима лишь упоминается в романе. Возможно, что эти впечатления нашли отражение в образе другого священника в «Нови» — отца Киприана (см. главу VIII).
Хозяин фабрики (или завода) вроде П. М. Третьякова… — В образе прогрессивного купца Фалеева Тургенев предполагал учесть черты Павла Михайловича Третьякова (1832–1898), известного мецената, основателя Третьяковской галереи, происходившего из купеческой среды. Тургенев был с ним хорошо знаком и бывал у него в Кунцеве. О нем см.: Боткина А. П. Павел Михайлович Третьяков. 2-е изд. М., 1960.
…(вспомнить рассказ — о покушении 4-го апр<еля>) — Речь идет о покушении Д. В. Каракозова (1840–1866) на Александра II, совершенном 4 апреля 1866 г. Рассказ об этом Новосильцева (устный) неизвестен.
… — Паклин, невольно предавший своих друзей, вспоминает об отречении от Иисуса Христа апостола Петра. Согласно Евангелию, это отречение, предсказанное Петру самим Христом, сбылось. «И вспомнил Петр слово, сказанное ему Иисусом: прежде нежели пропоет петух, трижды отречешься от Меня. И, вышед вон, плакал горько» (Евангелие от Матфея, гл. XXVI, ст. 75); по другому варианту: «прежде нежели дважды пропоет петух, трижды отречешься от Меня» — Евангелие от Марка, гл. XIV, ст. 30); ср. с описанием состояния Паклина после совершенного им предательства: «И, как сказано в писании, он „плакася горько“ — и побрел себе в оазис, к Фомушке и Фимушке, к Снандулии…» (с. 369).
…всп<омнить> свадьбу Успенского, который в Каре… — Речь идет о нечаевце Петре Гавриловиче Успенском (1847–1881), отбывавшем каторгу на Каре (тюрьма в Восточной Сибири). См.: Деятели революционного движения. Биобиблиографический словарь. М., 1928. Т. I, ч. 2, с. 417.
Герои труда (статья). — См. с. 558–559.
Якушкина! — См. с. 518–519.,
Кукольник — пластичен. — Ср. с одной из записей, связанных с работой Тургенева над «Бригадиром»: «Кук<ольник> для доктора — пластический писатель» (наст. изд., т. 8, с. 388). В окончательном тексте «Нови» уездный доктор, любивший щеголять учеными терминами, уверял, что «предпочитает Кукольника Пушкину, потому что в Кукольнике много „протоплазмы“» (с. 179).
<ых> листьев. — Подобная запись, касающаяся Клоди Виардо, имеется также в черновой рукописи «Довольно» (см. наст. изд., т. 7, с. 387). К творческой истории «Нови», по-видимому, прямого отношения не имеет.
Ученый Кант. — Ср. с окончательным текстом «Нови»: «В науке… ха-ха-ха! Ученый Кант » (с. 386).
Ложь <? > и сочинительство М. А. Милютиной. — Милютина Мария Аггеевна, урожд. Абаза (1834–1903) — жена Н. А. Милютина. Тургенев относился к ней дружески (см. его письма к Милютиной за 1867-77 годы). Резкое замечание о М. А. Милютиной, очевидно, связано с ее писательскими опытами (художественные произведения, статьи, переводы и т. д., никогда не публиковавшиеся; хранятся в архиве Н. А. Милютина — ЦГИАЛ, ф. 669, оп. 1). Возможно, что приведенная запись первоначально имела отношение к образу Сипягиной.
веселенькие (переклитки). — Запись относится к Фомушке и Фимушке (см. гл. XVIII и XIX). В письме к М. А. Маркович от 31 августа (12 сентября) 1860 г. Тургенев дал следующее объяснение слову «переклитки»: «Переклитками называются те зеленые попугайчики с оранжевыми носами, которые так уныло-дружелюбно жмутся друг к дружке, сидя на одной жердочке».
Надеть степенный картуз (Албединский). — Очевидно, здесь упомянут Петр Павлович Альбединский (1826–1883), генерал-адъютант, послуживший Тургеневу прототипом для образа генерала Ратмирова в «Дыме» (см. наст. изд., т. 7, с. 512). «Степенный картуз», подобный тому, какой носил Альбединский, по-видимому, предназначался Тургеневым для Сипягина или Калломейцева.
192. Сверху листа позднейшее добавление: NB. Мысль эта осуществилась 6 лет спустя в романе «Новь», конченном в Спасском 15/27 июля. И. Т.
(франц.).
194. типе (франц.).
195. да нет — Д. Толстого
196. несомненно (нем.).
197. на заднем плане (нем.).
198. Направд<ин> б. Незванов <1 нрзб. > Петр Николаевич.
200. Сын дьячка, вписано.
201. Семеныч.
202. Мать ее Варв<ара> Ивановна,
203. Мартьянов. Далее встречаются оба варианта фамилии, и это различие не оговаривается.
204. а. То<милин> б. Вознесенский Вячеслав Иванович.
206. Сестра — С<ипягин>а. вписано карандашом.
207. чистокровная (франц.).
208. а. б. Кондратий
209. а. Силыч б. Васи<льевич>
210. Это замечание, вероятно, распространялось и на перечисленных ниже лиц.
211. Киреев.
212. Вписано карандашом.
213. Викент<ий> — (Вердеревский). вписано карандашом.
214. Формулярный список — 1872. — на отдельном, титульном листе.
215. тщедушный вписано.
вписано.
217. но крупно, не мелко, вписано.
218. О Москве — грызь.
219. ненавидящего нигилистов вписано.
220. Небогатый ~ дохода,
221. взгляд как бы сонный вписано карандашом.
222. Довольно огр<аничен>.
223. (Герцена в особенн<ости>)
224. С отцом рассорился, вписано.
225. (особенно русских немцев) вписано.
вписано.
227. Всё, однако — à la Orloff. вписано.
228. Против характеристики: — в них. приписано: Кисляков.
229. Далее зачеркнуто: добродушным
— как в церкви — вписано.
231. ленивая (франц.).
232. и не довольно молод — умен
233. поставить на свое место (франц.).
234. к большому сожалению (франц.).
236. высшая школа (франц.).
237. Несколько склонен.
238. и даже — славянофилом
239. золотая середина (франц.).
240. См. с. 403.
241. ересиарха
242. энергии много
243. ше<сть>
244. ездил в Англию вписано.
246. Сол<омин> — я понимаю, вписано.
247. Понимает — Школы заводит, вписано.
248. Калломейцев, Коломейцев.
249. прибавив к нему Маркевича вписано.
250. NB. Надо — Мишка Лонгинов.
251. чистокровная (франц.).
252. Запись на отдельном листе.
253. Заголовок, и дата — на отдельном, титульном листе. Первая редакция конспекта романа.
255. взял билет — вот 3 рубля!» вписано.
256. быть учителем — свободу, вписано, причем карандашом.
257. во 2-м
258. в реакционерском вкусе вписано.
259. NB. — факелом, вписано.
260. поместного дворянства (англ.).
261. Далее начато: <ём>
262. Она должна — Сипягиных. вписано.
263. Описание — и т. д. вписано.
<вить>
265. Она — не выходит, вписано.
266. Позерка либеральничает, вписано карандашом.
— деньги, вписано.
268. Веч<ером>
269. скепсис вписано.
— стычка, написано карандашом. На полях рядом с этим текстом фраза: NB. Марть<янов> хочет тотчас начать бунтовать народ.
271. М<артьянов> — С<инецк>ой. вписано.
— чиновником, вписано.
273. На полях рядом с фразой: Сцена — Синецкую. — помета: NB.
274. На след<ующий> день — хлеб ест. — запись: NB. Удивление Коли при одной сцене. Анна Захаровна ненавидит Синецкую — одной причиной больше, чтобы жизнь ей казалась нестерпимой.
275. Соломину об этом — работник
276. Она летит — где-то застрял, вписано.
277. шурина (франц.).
— сочувствия… вписано.
279. Разговор в коляске. NB. Паклин — если возможно, вписано.
280. На полях помета
281. NB Соломин отказался — Сипягина. вписано.
282. Помещенные ниже записи сделаны на отдельном листе.
283. 1868 г.
284. зашел
— вчерашняя встреча). вписано.
287. по-джентльменски
288. Жесткость (франц.).
— фальшь и поза, вписано.
291. по-нигилистски (франц.).
292. : Они — пиво. — запись: NB. Маш<урина> и Ост<родумов> уже недели с три как из Петербурга.
293. — запись: Сипягина очень красива в этот вечер. (Придумать хорошенький туалет.)
294. : Сцена решительная — ренегата!») — : Маркевич. Фраза Фета.
295. : Сипягина — бояться его… — запись: NB. Привычка у Синецкой вздыхать, как я видел у жены Рагозина.
296. NB. Дехтерёв!! — К<исляков>а.
вписано.
298. Аграфена.
299. На полях рядом с фразой: — запись: NB. Голушкин однако дает тысячу рубл. на дело.
300. — с толку. — запись: NB. Маркелов странно прощается с Неждановым; у него уже задумано: начать. Хочет собою жертвовать. NB. «жертва» — и Паклин посмеялся.
301. двоюр<одный> дядя Соломина
302. На палях рядам с текстом: На заводе — у него. — Требник.
303. На полях рядом с текстом: Слухи вдруг — на его стороне. — Хозяин фабрики (или завода) вроде П. М. Третьякова
304. кусо<к>
— 279 р. сер.
306. родственницу.
307. быть одного мнения с государственным мужем
308. принужденно смеется
309. В тексте: — по-видимому, ошибочно.
310. Многие заметки отмечены значками, видимо, помогавшими писателю ориентироваться при их использовании в тексте романа.
Краткое обозрение русских расколов, ересей и сект. М., 1870, с. 21–24; Материалы для истории хлыстовской и скопческой ересей, собранные П. И. Мельниковым. — Чтения в императорском Обществе истории и древностей российских при Московском университете, 1872, кн. 3, отд. V, Смесь, с. 40–42, 46–50, 57-179.
358. Об этом см.: Бродский Н. И. Левин Ю. Д. Неосуществленный исторический роман Тургенева. — В кн.: Орл сб, 1960, –131; т. 10, с. 420–421, 478–479.