Внутрилитературный синтез в романе И. С. Тургенева «Рудин»
В тургеневедении весьма прочно укоренилось представление о том, что романы писателя, особенно «Рудин», были предопределены прежде всего его повестями о лишнем человеке (1854–1856). Эту мысль развивали в своих работах А. Е. Грузинский, А. Б. Белецкий, Н. Л. Бродский, Б. М. Эйхенбаум, М. К. Клеман, Г. А. Бялый, А. Г. Цейтлин. Влияние повестей Тургенева на его первый роман не вызывает сомнения. Но абсолютизация одного эпического источника романа не даёт ясного представления о длительном и сложном пути формирования, не проясняет его синтетическую природу как жанра. До создания романа писатель работал во всех трёх родах литературы: в лирике, драматургии, эпосе. Закономерно, что на становление и развитие тургеневского романа большое влияние оказали все литературные рода и их жанры. В связи с этим актуализируется вопрос о взаимодействии родов и жанров в романе «Рудин». Поставить и исследовать его – означает внести существенные коррективы в изучение генезиса тургеневского романа, его жанровой специфики и типологии.
Цель данного исследования заключается в изучении формирования жанра романа в творчестве Тургенева на основе анализа лирических, драматургических и эпических источников.
Объектом художественного осмысления в «Рудине» является идейно-нравственный мир личности, обусловливающий лирическую концепцию романа и поэтические формы её выражения. В силу этого удельный вес лирического начала заметно повышается на повествовательном, образно-характерологическом и сюжетно-композиционном уровнях произведения. Рассмотрим их.
Повествовательный уровень . Лиризация романного повествования осуществляется благодаря авторскому «Я», через самосознание и субъективное восприятие которого пропущен весь романный материал. Здесь начинает действовать принцип лирической поэзии: сфера изображения охватывает только те моменты действительности, которые имеют определённое значение для писателя и его персонажей. В результате между автором и главным персонажем устанавливается сугубо лирическая связь, обусловленная сходством черт психологии, общностью жизненных установок, единством мироощущения. Рудин – это человек тургеневского поколения, получивший философское образование сначала в кружке Покорского (тургеневская дань памяти Н. В. Станкевича), потом в Берлинском университете. Лиризм как средство выражения авторского пафоса приобретает в тургеневском романе романтический характер в силу его повышенного интереса к идейно-романтической сфере жизни.
Субъективизация повествования в произведении обусловлена не только образом автора, но его отступлениями, являющимися прямыми формами выражения авторского «я», а также исповедальными монологами главного персонажа. Переход от объективного повествования к субъективным высказываниям и размышлениям создаёт наиболее благоприятную для возникновения лирической атмосферы дистанцию во времени, когда эпическое время, связанное с конкретными событиями, уступает место сиюминутным размышлениям автора и героя.
Тургеневский роман формировался не только благодаря лирическому, но и драматургическому опыту писателя. Он потребовался автору для эмоционального постижения и художественного освоения противоречий действительности, воплотившихся в индивидуальных переживаниях. Для выражения драматического пафоса Тургенев использовал драматургические средства изображения, освоенные им в «сценах и комедиях» («Где тонко, там и рвётся», «Месяц в деревне», «Вечер в Сорренте»). Субъективный тип повествования приобретает в произведении драматическую энергию за счёт активного включения в его структуру диалогов, составляющих чуть ли не основную часть художественного текста. Вместе с тем при всей своей активности диалог в эпическом произведении не приобретает окончательно драматического характера . Столкновение мнений, точек зрения персонажей романа не переходит в напряжённую борьбу разнонаправленных человеческих стремлений , которая последовательно и непрестанно развивается в драматургическом произведении. Тургенев подчиняет диалог художественному осмыслению внутреннего потенциала современной личности и потому использует его как средство динамической психологической характеристики главного персонажа. В этой связи особое значение имеет соотнесённость диалогов в сюжетных линиях (Рудин – Пигасов, Рудин – Наталья, Рудин – Волынцев, Рудин – Лежнев и т. д.). Взаимодействуя друг с другом, диалоги развёртываются, в конечном счёте, в систему точек зрения о главном персонаже, порождая повествовательное многоголосие , которое М. Бахтин считал одним из художественных признаков романа. Благодаря эмоционально-смысловым связям не согласующихся между собой высказываний как действующих лиц, так и самого автора-повествователя о главном персонаже, в сознании читателя возникает образ Рудина как некое удивительное и странное явление русской жизни, не поддающееся рационально-аналитическим интерпретациям. В силу повышенной диалогичности повествование в романе начинает тяготеть к сценическому воплощению эпического материала: отдельные фрагменты представляют собой сцены-действия и сцены-эпизоды, вырастающие из повествования, окружённые повествованием или с вкраплениями повествования.
Образно-характерологический уровень. – нач. 40-х годов доминировал типичный для романтической поэзии конфликт, выражающий два противоположных движения человеческой души: индивидуалистическое – уйти в себя, и альтруистическое – отрешиться от себя. Эти две антагонистические сущности личности и воплотились в лирическом субъекте Тургенева в стихотворениях «Грустно мне, но не приходят слёзы…». «Когда томительное, злое, // Берёт раздумие меня…» Линию «героя нашего времени» развивали и тургеневские поэмы «Стено», «Разговор», в которых автор вслед за Лермонтовым и поэтами кружка Станкевича продолжал освещать вопрос о «болезни века» – апатии чувств, воли, рефлексии дворянской интеллигенции 30–40-х годов. Рудин унаследовал от своих лирических предшественников способность к самоанализу, раздвоенность, неумение соединять слово и дело. Однако в отличие от лирических героев Рудин стремился преодолеть дисгармонию действительности не столько погружением в мир личных переживаний, сколько посредством иных индивидуальных форм: уходом в область идеалистической философии, искусства, природы.
Связь с лирикой проявилась у Тургенева-прозаика и в изображении характеров. История главных персонажей романа (т. е. обстоятельства их жизни, сам жизненный процесс, в котором они принимают участие) мотивируется автором объективно и воссоздаётся эпическими средствами. Напротив, внутреннее «я» героев, понимаемое Тургеневым как внерациональная сфера человеческой жизни, раскрывается посредством лирических приёмов, многие из которых сформировались в стихотворных произведениях писателя. Романтическое миропонимание Тургенева, утверждающее таинственность человеческой души, породило в его поэзии метод скрытого психологизма, получивший своё дальнейшее развитие в зрелом творчестве художника. Многообразие душевной жизни персонажей романист передавал через язык «души и сердца» – музыкальные и пейзажные образы, создающие лирико-романтическую атмосферу в эпическом произведении. Романтическая поэтика оказалась наиболее эффективной и эстетически выразительной для авторского провозглашения святости и ценности человеческой личности, поэтизации её способности подниматься над обыденной действительностью.
Одновременно субъективный мир Рудина в романе представлен и как напряжённо конфликтная деятельность, в результате чего лирическое начало образа драматизируется. Эта художественная метаморфоза находит отражение в противоречивых деталях портрета главного персонажа («высокий рост» и «широкая грудь» предполагают огромный внутренний потенциал, а «сутулость» и «тонкий голос», напротив, вызывают ассоциацию с внутренней надломленностью человека), в контрастном построении его речи. Например, драматическое напряжение звучащему слову Рудина придаёт частое употребление противительного союза «но» в сочетании с отрицательными местоимениями, словами, частицами, передающего душевные сомнения и метания персонажа («…я могу работать; но если б я был даже богатый человек, в состоянии ли вы перенести… гнев вашей матери?… Нет , Наталья Алексеевна! Об этом и думать нечего . Видно, нам не суждено было жить вместе…»).
Работа Тургенева в драматургии содействовала более глубокому, чем в лирике, художественному осмыслению образа дворянского интеллигента, обогащала словесно-художественные средства его изображения.
Сюжетно-композиционный уровень. Усилению лирического начала в романе способствует его сюжетно-композиционная организация. В нём оформляется моноцентрическая конструкция произведения, группирующая его основные компоненты вокруг фигуры главного персонажа. Сосредоточенность романа вокруг центрального героя, на фоне которого другие персонажи несколько приглушены, сближают его с лирическим стихотворением. Любовный, нравственно-психологический конфликт «Рудина» выкристаллизовался из ранней поэзии Тургенева. Так, исповедальную элегию «Один, опять один я» можно рассматривать как своеобразный пролог к сюжетному развитию «Рудина», предопределяющий конфликт романного героя между «существенностью» и мечтой, привязанностью к жизни и неудовлетворенностью своей судьбой, а значительную часть тургеневских стихов («К А. С.», «Признание», «Заметила ли ты, о друг мой молчаливый…», «Когда так радостно, так нежно…» и др.) как сюжетную «заготовку» будущего романа. Эти тургеневские стихи представляют собой лирический рассказ о несостоявшейся любви, в которой ощутимы драматические отзвуки «премухинского романа» между Тургеневым и Т. А. Бакуниной.
«Рудине» в новой социально-исторической обстановке. С одной стороны, ориентация писателя на поэтическую сторону человеческой жизни – любовь – вносит мощную лирико-романтическую струю в эпическое произведение. С другой – любовная линия подчиняется эпическим задачам: она становится отчасти мерилом общественной значимости главного персонажа, его исторической слабости и силы.
Глубоко психологическая и социально детерминированная любовная коллизия, обозначившаяся в ранней поэзии Тургенева, развивается в романе по драматургическому способу «внутреннего действия», разработанного в социально-психологических пьесах писателя «Где тонко, там и рвётся». «Месяц в деревне». Как и в комедиях из жизни «культурного слоя», любовный конфликт романа на протяжении всего развития сохраняет высокое напряжение психологического «поля».
Однако лирическое и драматургическое не представляют в «Рудине» равноправного соединения. Установка на воспроизведение рефлексирующего сознания «героя времени» значительно усилило лирическое начало эпического произведения, которое подчинило себе драматургический элемент. В результате этого
Лирическое и драматургическое, при ведущей роли первого, явились в романе предпосылкой и опорой эпоса; они содействовали широкому исследованию человека и эпохи в единстве отношений контакта и дистанции.
«малой» прозе. В «Записках охотника», представляющих цикл очерков и рассказов, а также повестях 50-х годов писатель продолжил осмысливать проблему «современной личности» и осваивать повествовательные формы, значимые для будущего его романа, своеобразие которых заключалось в синтезе объективного и субъективного. Несмотря на то, что первый роман Тургенева содержал многие особенности жанров «малой» прозы, он в ходе развития сумел отделиться от них и образовать совершенно новую художественную систему.
человек, но и как исторический деятель. Выход в сферу «всеобщего» явился жанрообразующей идеей первого романа художника. В тургеневском «Рудине» впервые соединились личность и среда: человек изображался в своём отношении к обществу, в широких общественных связях, на большом историческом фоне, чего не было ни в одной повести писателя, разрабатывающей лишь «внутреннюю психологическую коллизию, драму дворянского интеллигента, безуспешно пытавшегося восстановить свою связь посредством служения близким людям» (Г. Б. Курляндская).
Таким образом, вопреки укоренившемуся представлению в литературоведении, тургеневский роман возник не в результате превращения этюда или психологической повести в роман. Он прошёл три стадии формирования: первая была связана с лирическим опытом писателя; вторая – с драматургическим и третья – с работой в «малых» жанрах эпоса. Вместе с тем синтетичность романа как одна из его жанровых особенностей не означает равноценного взаимодействия литературных родов внутри эпического вида. По своему содержанию и средствам выражения «Рудин» представляет лирический роман, ориентированный на жанр элегии. Роман Тургенева – это грустное повествование о скорбном жизненном пути одарённой натуры.