Тургенев И. С. - Анненкову П. В., 14, 15 (26, 27) октября 1853 г.

310. П. В. АННЕНКОВУ

Милый П<авел> В<асильевич>. Пишу к Вам, потому что именно к Вам хочется писать. Я нахожусь под влиянием необыкновенного события и непременно желаю именно с Вами об этом поговорить. Вот в чем дело - слушайте.

Живет у меня в доме старый (54-летний) маляр, бывший живописец, по имени Николай Федосеев Градов. Он был дворовым человеком моей матери и по старости лет не пожелал идти на волю.

Когда-то он учился: рисованию и декоративной живописи у Скотти, потом жил на оброке, наконец попал обратно к маменьке, писал образа, срисовывал цветы, клеил коробки, подбирал шерсти по узорам, красил комнаты, крыши и даже заборы¹. Художническая искра в нем всегда была, и фигура у него по дюжинная, огромный нос, голубые глаза, выражение какое-то полупьяное, полувосторженное - впрочем, особенного в нем ничего не замечалось, считался он всегда в "последних", ходил замарашкой, любил выпить и к женскому полу чувствовал поползновение сильное. Вот на днях мой камердинер (человек чрезвычайно глупый, замечу в скобках) - зная, что я большой охотник до всякого рода любовных писем, стихов и прочей чепухи, приносит мне исписанный лист и с иронической улыбкой объявляет, что вот - мол какие стихи живописец написал. Я взял их, начал читать - и прочел ту удивительную вещь, которой копию (вернейшую, за исключением бесчисленных орфографических ошибок) - Вам посылаю. Я остолбенел - и тотчас отправился к Николаю Федосееву, который в то время белил и красил комнаты дома, куда я намерен перейти из флигеля. На вопрос мой, точно он ли написал стихи, принесенные моим камердинером - он, после первого смущения, отвечал: Наши {Далее зачеркнуто: Мы}. - Я, продолжал он, сидя на корточках, на высокой подставке, весь забрызганный белилами - всё упрекал нашего попа, что вот он седьмой год у нас живет, а ни одной проповеди не написал - а он мне сказал: ты художник - напиши-ка ты. Вот я и написал. - Да и ты прежде писывал стихи? - Случалось. - Заметьте (и это очень важно), что Николай Федосеев вовсе не принадлежит к числу дворовых людей полуобразованных и с литературными притязаниями, повторяю - он совершенно простое существо, едва ли он когда-нибудь прочел какую-нибудь книгу. Я, разумеется, похвалил его стихи сильно, и это распространило по всему дому - т. е. между всеми дворовыми, я теперь живу один - большое волненье, все желали видеть их, и никто не верил, чтобы Н<иколай> Ф<едосеев> написал их - а он объявляет с своей стороны теперь, что он бросает кисть и берется за перо и что он мне напишет стихи под названьем "Система Мира", от которых я приду в совершенный восторг. Жду их с нетерпеньем - что из этого выйдет? Это, по-моему, удивительнее предсказаний и прочих штук стучащих и вертящихся столов. Вот тут пойдите с Вашей психологией, да с знанием человеческого сердца! Все это пустяки - каждый человек - неразрешимая загадка - и Spiritus flat ubi vult. - Непременно напишите мне Ваше мнение об этих стихах. Я бы желал показать Вам на минуту фигуру моего живописца, чтобы дать Вам понять, до чего странна и удивительна вся эта вещь.

Вот эти стихи:

"Восторг души или чувства души
в высокоторжественный день праздника"

-----

Таинственно в безмолвии ночном
Священной меди звуки раздаются -
О! эти звуки прямо в душу льются


Христианин, проснись хоть на мгновенье
От суеты земного бытия -
Спеши во храм, пусть в сладком умиленье
Затеплится мольбой душа твоя.

Но за порог таинственного храма -
Без теплой веры в сердце не входи -
И не сжигай святого фимиама,
Когда нет жертвы в пламенной груди.

Нам на земле один путеводитель -
Святая вера; яркою звездой
Ее зажег над миром Искупитель -
И озарил к спасенью путь земной.

Иди по нем с надеждой и любовью,
Не уклоняясь тяжкого креста:
Он освящен мучением и кровью
За грешный мир страдавшего Христа.

Кто без слезы святого умиленья,
Без трепета, с холодною душой
Коснется тайн священных искупленья,


Кто в этот день живых воспоминаний
В душе своей восторга не найдет -
Не заглушит в груди земных страданий -
Руки врага с улыбкой не сожмет -

Тот с печатью отверженья
На бледнеющем челе -
Не достоин искупленья
В небесах и на земле!

Минувшее открылось предо мною -
Его проник могучий взор души -
И вот оно картиною живо
Рисуется в тиши.

В страшный миг часа девятого
Вижу я среди креста
Иудеями распятого
Искупителя Христа -

Всё чело облито кровию,
От тернового венца
Взор сиял святой любовию -


Вижу знаменье ужасное -
Завес в храме раздрался...
Потемнело солнце ясное -
Потемнели небеса.

Вижу тьму, весь мир объявшую,
Слышу страшный треск громов -
Грудь земли затрепетавшую,
И восставших из гробов! -

И в трепете, страхом невольным объятый,
Коварный Израиль, внимая громам -
Воскликнул - воистину нами распятый

Был вечный сын бога, обещанный нам!
Но всё ж не утихла в нем мощная злоба -
Вот снято пречистое тело с креста -
И в гробе сокрыто - и на ночь вкруг гроба
Поставлена стража врагами Христа.

Вновь покрыл мрак землю хладную -
Стража третью ночь не спит -
И с надеждою отрадною


Вот и полночь приближается -
Вдруг глубокий мрак исчез -
Ярче солнца озаряется
Гроб сиянием небес -

И спаситель наш божественной
Весь в лучах, над ним восстал -
Славой божией торжественной
И бессмертьем он сиял,

И в этот миг раздался хор нетленных,
Хор светлых ангелов с небес -
Он возгласил над миром искупленным:
Христос воскрес! Христос воскрес!

Оледеневшая от страха,
Внимая голосу небес,

Воскликнула: воистину воскрес!

Так совершилась тайна искупленья -
И гордый враг небес низвержен в прах -
И снова для преступного творенья

Что Вы об этом скажете? Я нахожу, что это удивительно. Я желал бы показать тот засаленный лист, с которого я списывал - но я буду хранить его у себя. Вот образчик его правописанья:

И ни жжигай светова фимиама и т. д.² 

Сейчас получил Ваше письмо от 8-го. Вы из предыдущего моего письма могли убедиться, что мы с Тютчевым расстались друзьями - теперь мне остается только повторить, что это было действительно так, что мы все всплакнули при расставанье, что мы находимся в переписке - и что одна необходимость заставила меня расстаться с ним. Мы дали друг другу бумагу, в которой свидетельствуем, что остались оба совершенно довольны. Мое состояние не позволяет мне содержать управляющего с жалованьем 2000 руб. серебром в год и большим семейством - вот и всё. Я воображаю, как хохотал, между прочим, Языков, который сам перед Тютчевым кругом виноват³<авел> В<асильевич>, люди - действительно негодная порода. Самый лучший из нас - мойся и осматривайся беспрестанно - а то как раз замарается, а потом и грязи своей не заметит - привыкнет к ней.

Рукопись романа я получил обратно - но пока не прикасаюсь к ней⁴. Кетчер ее всю испестрил заметками - спасибо ему за это - примем к сведению. Я теперь кончаю и на днях отправлю ему небольшую вещь, о которой писал Вам. - Mme de Lagrange я слыхал в концертах⁵, Это - большая фокусница - и только. Но у Вас, я вижу, сезон готовится блистательный. Я к Святкам перееду в Орел на два месяца. У нас здесь везде в окрестности холера - правда не сильная. Когда она провалится, эта скучная гостья? Засиделась.

Прощайте, милый П<авел> В<асильевич>. Желаю от души полного успеха Вашему Пушкину⁶

P. S. Скажите Некрасову и Панаеву, что я получил их письмо, присланное с Колбасиным, и буду отвечать им с следующей почтой⁷.

Примечания

ИРЛИ, ф. 7, No 96, л. 1--3.

Впервые опубликовано: Т, ПСС и IIт. II, с. 189-- 194.

Стр. 262. Дух веет, где хочет (лат.).

¹ Житова, с. 107).

² Анненков в ответном письме выразил сомнение в авторстве Н. Федосеева (Градова) и высказал предположение, что стихотворение написано самим Тургеневым. 22 октября (4 ноября) 1853 г. он писал Тургеневу: "Я сейчас получил Ваше письмо со стихами Николая Федосеева. Это точно удивительно. Судить об этом феномене я решительно отказываюсь до будущих изъяснений - отказываюсь так, как отказываюсь верить, что от воды сгорел дом, что стреляли ядрами из папиросок, etc. ... Но пьеса сама по себе - чудо! У меня сейчас был Некрасов и повторяет - чудо!.. Если это ваша пьеса, то она показывает, что на подделку вы не мастер,-- и не так взялись, но что вы в минуту светлую написали вещь, замечательную по верности колорита и вообще по созданию. Мне бы хотелось думать, что вы ее написали, потому что если написал ее Николай Федосеев, то мне придется сознаться, что я дурак, а сто неприятно, во всяком случае. Жду скорого ответа" (ИРЛИ, "верный колорит и твердость кисти". В следующем письме к Анненкову (см. No 312) Тургенев сообщил, что Федосеев "надул" его и что это стихотворение написано малоархангельским попом. Анненков в письмо от 31 октября (12 ноября) 1853 г. не возражал прямо против этой новой версии, но между строк его письма сквозит явное сомнение: "Если стихи, Иван Сергеевич, принадлежат малоархангельскому попу,-- писал он,-- то пусть будет так. Одно несомненно, что они столь же замечательны по благородству картины, сколько и по твердости кисти. В этом небольшом произведении есть то, что давно не встречал я в литературе,-- стиль. Честь попу!" (ИРЛИ, ф. 7, No 7, л. 42).

Стихотворение возбудило серьезный интерес и у Н. А. Некрасова. 17 ноября 1853 г. он писал Тургеневу: "Читал я "Чувства души в высокоторжественный праздник". Кому б ни принадлежали эти стихи - они превосходны. Это мое мнение после троекратного их прочтения, с значительными промежутками. Цели ты позволишь, мы бы напечатали их, даже прошу об этом" (Некрасов,

Стихотворение, однако, в "Современнике" не появилось, вероятно, потому, что Тургенев не дал на это согласия. Дело в том, что "Восторг души..." (под заглавием "Христос воскресе!") уже был напечатан за 13 лет до того в "Литературной газете" (1840, No 30, 13 апреля) за подписью "Л.", и это должно было быть известно Тургеневу, так как в библиотеке Спасского находился полный комплект "Литературной газеты" за 1840 г. Следует отметить, что в альбоме, знакомой Тургеневу и родственной ему семьи Шеншиных (ИРЛИ, No 4934, л. 46--47) это стихотворение записано неизвестной рукой, без даты, с припискою: "Стихи привезены И. С. Тургеневым - сочинитель неизвестный"; текст содержит немногие разночтения по сравнению с текстами в "Литературной газете" и в письме Тургенева.

Вопросу об авторе стихотворения, напечатанного в "Литературной газете" 1840 г., посвящена заметка библиографа Н. Юшкова (Волжский вестник, 1889, No 30, 9. апреля). На основании подписи "Л." и качества стихов (о переписке Тургенева с Анненковым Юшков не знал) он высказал предположение, что автором стихотворения мог быть Тургенев, подписывавший некоторые свои стихотворения "Т. Л.". И. Ф. Масанов принял это определение и раскрыл подпись "Л." под стихотворением, напечатанным в "Литературной газете", как подпись Тургенева (Словарь псевдонимов русских писателей, ученых и общественных деятелей. М., 1957. Т. 2, с. 89). Тем не менее вопрос об авторе стихотворения должен считаться открытым. К такому же выводу пришел и И. Г. Ямпольский, который включил эти стихи в раздел "Стихотворения, приписываемые И. С. Тургеневу" в издании: Тургенев И. С. Стихотворения и поэмы. Л.: Сов. писатель, 1970.

³ "Три страны света" (см. альманах "Огни". 1916. Кн. 1, с. 289).

⁴ Речь идет о романе "Два поколения", рукопись которого Тургенев посылал друзьям на прочтение и отзыв.

⁵ Тургенев мог слышать Лагранж в Париже в 1847 или 1843 г.

⁶ Т. е. изданию сочинений Пушкина и его биографии.

⁷ В начале октября 1853 г. Д. Я. Колбасин привоз Тургеневу записку Панаева с письмом Некрасова от 26 сентября ст. ст. 1853 г." в котором поэт упрекал его за выбор критиков для романа "Два поколения": "... меня удивил выбор судей с твоей стороны: как Боткин, так и Кетчер очень мало понимают в этом деле" т. 10, с. 194).