134. ПОЛИНЕ ВИАРДО
17 (29) апреля 1850. Куртавнель
Courtavenel. Lundi, 29 avril 1850.
Midi.
Bonjour, Madame. Guten Tag, theuerstes Wesen.
Comment allez-vous maintenant - dans cet instant? Vous venez de vous lever - (il est onze heures a Berlin) - un peu fatiguee - mais nous l'esperons aussi - heureuse de votre triomphe1 d'hier. Gounod et moi - nous vous avons suivie hier soir pas a pas. "Elle chante maintenant le petit duo" - disions-nous; "ah! maintenant, c'est le tour d'Ah mon fils", etc. etc. - A la fin de l'opera, nous avons applaudi et jete des fleurs (une branche de lilas blanc). J'espere que nous n'avons pas ete les seuls. - Nous attendons la lettre de jeudi avec impatience: ce jour-la, Leger2 nous paraitra plus beau qu'Antinous. - Au moins - on ne vous tourmentera plus maintenant - et Meyerbeer cessera de boire votre sang goutte a goutte3. - Il faut se bien porter, voyez-vous, et etre bien heureuse, bien tranquille et bien gaie.
Voici trois jours que nous sommes installes a Courtavenel. Il fait tres froid - on ne peut le nier - et si l'air est piquant a Berlin - il est perforant sur le plateau eleve de la Brie. Cependant - nous sommes contents d'y etre - et la maison elle-meme reprend peu a peu un air anime, secoue sa torpeur d'hiver. Jusqu'a present personne de nous ne s'est mis au travail. Gounod nous a fait un peu de musique avant-hier et hier dans la soiree - voila tout; mais cela va venir. - Le bateau a ete remis a flot - mais jusqu'a present l'eau l'envahit avec frenesie - ce qui le rend peu propre a la promenade: il faut attendre que le bois se gonfle. - Dites a Viardot que j'ai fait une grande excursion dans les environs: je suis alle au Jarriel, de la a Vaudoy - de Vaudoy a la Fontaine-Bernard et je suis revenu par Pecy: il faisait un vent a deraciner des chenes, ce qui est fort peu avantageux pour la chasse - et nonobstant ma chienne m'a trouve 7 pariades de perdrix - (je crois qu'un couple de perdrix se nomme ainsi) - et 3 cailles; Sultan a trouve une caille. Il est grand temps que Cid4 vienne d'Angleterre; car Sultan tourne decidement au vieux bonhomme; c'est un veteran qui est a la veille de devenir invalide. - J'ai fait cette promenade avant-hier tout seul; hier je suis alle avec Gounod et nous n'avons vu que deux perdrix et un lievre - pres de la petite vigne.
Me voila donc de nouveau dans les murs hospitaliers de Courtavenel, devant cette grande cheminee de marbre gris! - Je vois de nouveau le buste de Tamburini, si admire par Jean - et le petit sanglier boiteux et sans oreilles a cote du grand chien brun a queue en trompette - et votre portrait si peu ressemblant par Senties en pendant a celui de votre mere5... Suis-jeen 1850 ou bien en 1849? - Helas - en 1849, je ne pensais pas au retour en Russie! - (No. Nous venons, Mlle Berthe, Gounod et moi, de nous montrer combien de vetements chacun de nous avait sur son corps respectif; et nous avons ete jusqu'a la peau, Mlle Berthe aussi - sur la poitrine - bien entendu {A bon entendeur, salut.}: chacun de nous a meme averti les autres quand le tour de la peau venait pour qu'on ouvrit bien les yeux). - Veronique nous fait des diners excellents, que nous mangeons avec acharnement; et le matin, a dejeuner, nous nous disputons avec rage: j'excite l'indignation de la partie feminine de la societe par mes doctrines paradoxales. - A propos de doctrines, je lis maintenant un ouvrage tres curieux de Washington Irving sur Mahomet6: ce melange d'enthousiasme vrai et de ruse, de foi et d'habilete qu'il y avait dans le caractere de cet homme extraordinaire est tres curieux a etudier. - Mais je vais me mettre au travail - moi aussi. - Cependant, je remarque que ma lettre prend une tournure de manteau d'arlequin; c'est pourquoi je prefere la continuer demain. - Aujourd'hui je me contente de vous serrer la main aussi fort que je le puis, de vous souhaiter tout ce qu'il y a de bon et de beau au monde - et de vous assurer que vos amis vous sont devoues - hasta la muerte - comme dit Goya7. Votre J. T.
NB. Jean, surnomme Diane de Poitiers ou la Belle Joconde, est remplace enfin par Pierre ou Perrico, le Quasimodo de la Brie. Quelle chance! - Ah! que le parc est sale!!!
NB. Je me suis deja battu avec le petit coq; Flore est devenue une espece d'ours blanc, tres velu. Cuirassier sue jusqu'au septieme ciel - (style de Mahomet)8. On dit qu'il fait tourner tous les fromages des environs: Le Brie devient Roquefort.
P. S. 2 heures -- Gounod vient de recevoir encore une lettre de vous. Il est bien heureux9. - Mlle Cocotte l0 et moi, nous vous remercions de votre bon souvenir.
Перевод с французского:
Куртавнель.
Понедельник, 29 апреля 1850.
Полдень.
Добрый день, милостивая государыня. Guten Tag, theuerates Wesen {Добрый день, самое дорогое существо (нем.).}.
Как вы себя чувствуете сейчас - в эту минуту? Вы только что встали (в Берлине одиннадцать часов) - слегка утомленная, но и, надеемся, очень довольная своим вчерашним триумфом1.
Мы с Гуно следовали вчера вечером за вами шаг за шагом. Мы говорили: "Сейчас она ноет дуэттино"; "ах! теперь начинается "Ах, мой сын"", и т. д. и т. д. По окончании оперы мы аплодировали и бросали цветы (это была ветка белой сирени). Надеюсь, что мы были не одиноки. С нетерпением ждем в четверг письма: в этот день Леже2 покажется нам прекрасней Антиноя. Теперь, по крайней мере, никто не будет вас больше мучить, и Мейербер перестанет пить вашу кровь каплю за каплей3
Вот уже три дня, как мы обосновались в Куртавнеле. Здесь - надо признаться - очень холодно - и если в Берлине ветер колюч, то на возвышенной равнине Ври он пронзителен. Однако мы довольны, что находимся здесь - и самый дом стряхивает с себя зимнее оцепенение, постепенно оживая. Пока никто из нас так и не взялся за дело. Третьего дня и вчера вечером Гуно немного поиграл нам - вот и всё; по это еще впереди. Лодка спущена на воду, но пока отчаянно протекает - что делает ее мало при. годной для прогулок: надо подождать, пока дерево набухнет. Передайте Виардо, что я совершил большую экскурсию по окрестностям: отправился в Жарриель, оттуда в Водуа - из Водуа в Фонтен-Бернар и возвратился через Песя; дул такой ветер, что мог бы вырвать с корнем и дубы, а это очень неблагоприятно для охоты - и все же моя собака нашла 7 пар куропаток (так, как будто, называется их чета) - и 3-х перепелок; Султан обнаружил перепелку. Сиду4 давно пора уже возвратиться из Англии, потому что Султан определенно становится пожилым господином; это ветеран, который вскоре будет инвалидом. Прогулку эту третьего дня я совершил в одиночестве; вчера я отправился вместе с Гуно, и мы видели только двух куропаток и одного зайца - возле маленького виноградника.
Итак, я снова в гостеприимных стенах Куртавнеля, перед большим камином из серого мрамора. Я снова вижу бюст Тамбурини, так восхищавший Жана, и маленького, хромого и безухого вепря, а рядом большого коричневого пса с хвостом, свернутым колечком,-- и ваш такой непохожий портрет работы Сантьеса, парный к портрету вашей матери5... В каком я, 1850 или же 1849 году? Увы - в 1849 я и не помышлял еще о возвращении в Россию! (No. Только что мы, м-ль Берта, Гуно и я, показывали друг другу, сколько на каждом из нас одежек; таким образом мы добрались до самой кожи, и м-ль Берта тоже - разумеется - на груди {Имеющий уши да слышит.}: каждый из нас даже предупреждал остальных о том, что дело дошло до кожи, дабы они успели пошире раскрыть глаза.) Вороника готовит нам превосходные обеды, которые мы с жадностью поглощаем, а за утренним завтраком яростно спорим: парадоксальность моих доктрин вызывает негодование женской части нашего общества. По поводу доктрин; я читаю сейчас очень любопытное сочинение Вашингтона Ирвинга о Магомете6: в характере этого необыкновенного человека весьма любопытно наблюдать смесь подлинного энтузиазма и хитрости, веры и ловкости. Но я тоже скоро примусь за дело. Однако я замечаю, что мое письмо уподобляется плащу арлекина; поэтому предпочитаю продолжить его завтра. Сегодня же довольствуюсь тем, что как можно крепче жму вашу руку, желаю вам всего, что есть самого лучшего и прекрасного на свете - я уверяю вас в том, что ваши друзья верны вам - hasta la muerte {до смерти (исп.).} - как говорит Гойя7. Ваш И. Т.
N. В" Жан, прозванный Дианой де Пуатье или Прекрасной Джокондой, стал, наконец, Пьером или Перрико, Квазимодо из Бри. Какая удача! Ах! ну и грязно же в парке!!!
N. В. Посылаем вам сирени - как обещали.
N. В. Я уже подрался с маленьким петухом; Флора стала чем-то вроде белого, очень мохнатого, медведя. Кирасир потеет до седьмого неба (стиль Магомета)8свертываются все сыры в окрестности: Бри становится Рокфором.
P. S. 2 часа - Гуно только что получил еще одно письмо от нас. Он очень рад9. Мы с м-ль Кокотт10
Примечания
Печатается по фотокопии: ИРЛИ, Р. I, оп. 29, No 422. Подлинник хранится в Bibl Nat.
Т, Lettres ined, p. 19 - 21.
1 28 апреля н. ст. 1850 г. П. Виардо с большим успехом выступила в партии Фидес во время первого представления оперы "Пророк" Дж. Мейербера на сцене берлинского Королевского театра под управлением автора,
2 По-видимому, речь идет о почтальоне Лежере (Legere!), упомянутом, в письме П. Виардо к Тургеневу от 10 сентября н. ст. 1850 г. (Т, Now t. 1, p. 377; New Z Sl J, 1976, No 2, p. 31).
3 Как автор, музыкальный руководитель постановки и дирижер спектакля Дж. Мейербер отличался высокой требовательностью,
4
5 Тургенев говорит о портрете X. Гарема работы Леона Виардо.
6 Речь идет о книге Вашингтона Ирвинга "History of Mahomet and his successors", Лондон, 1849--1850, в 2-х т.
7 Таково название одной из гравюр Ф. Гойи в серии "Капричос".
8 Флора и Кирасир - охотничьи собаки Л. Виардо в Куртавнеле.
9
10 Речь идет о Луизе Виардо (см. письмо Ж. Санд к П. Виардо. - Marix-Spire, p. 175).