Тургенев И. С. - Виардо Полине, 13, 14 (25, 20) октября 1852 г.

224. ПОЛИНЕ ВИАРДО

Imaginez-vous un ouragan, une trombe de neige qui ne tombe pas, qui se precipite, qui tourbillonne, obscurcit l'air tout en etant blanche, et couvre deja la terre a hauteur d'homme. Voila le temps qu'il fait ici a l'heure qu'il est, chere et bonne Madame V. Vous autres, Europeens, vous ne sauriez vous faire une idee de ce que c'est qu'une metielle russe. Heureusement qu'il ne fait pas tres froid, sans cela que de victimes? Il y a deux ans, 990 personnes perissaient dans le seul gouvernement de Toula par une metielie semblable a celle-ci. Mais de memoire d'homme on n'en a vu de pareille a cette epoque. Il parait que pour nous consoler du detestable ete que nous venons de subir, l'hiver veut arriver plus tot que de coutume. C'est l'histoire du monsieur qui epouse une femme laide et pauvre, mais hote! Et cependant je ne suis pas triste malgre ce temps affreux, malgre cet avant-gout des six mois d'isolement complet qui m'attendent. Je me sens au contraire tout emu et rejoui: c'est que j'ai devant moi la chere lettre que vous m'avez ecrite a votre retour d'Angleterre a Courtavenel¹.

Ma chere et bonne amie, je vous supplie de m'ecrire souvent; vos lettres me rendaient toujours heureux, mais c'est surtout maintenant qu'elles me sont devenues necessaires; me voici cloue a la campagne pour je ne sais combien de temps, reduit a mes propres ressources. Pas de musique, pas d'amis; que dis-je? pas meme de voisins pour s'ennuyer ensemble! Les Tutcheff sont d'excellentes gens, mais nous nageons dans des eaux trop differentes. Que me reste-t-il? Je crois vous l'avoir dit plus d'une fois: le travail et les souvenirs. Mais pour que l'un me soit facile et les autres moins amers, il me faut vos lettres avec ces bruits de vie heureuse et active, avec cette odeur de soleil et de poesie qu'elles m'apportent. A propos, mettez toujours quelques brins d'herbe ou de fleur dans l'enveloppe... Je sens ma vie qui s'enfuit goutte a goutte comme l'eau d'un robinet a demi ferme; je ne la regrette pas; qu'elle s'epuise... qu'en ferais-je? Il n'est donne a personne de retourner sur les traces du passe, mais j'aime a me le rappeler, ce passe charmant et insaisissable, par une soiree comme celle-ci, ou, en ecoutant les hurlements desoles de la bise sur toute celte neige amoncelee, il me semble... Fi! je ne veux ni m'attrister ni vous attrister aussi par contre-coup... Tout ce qui m'arrive est encore tres supportable, il faut se raidir sous le faix pour le moins sentir... Mais ecrivez-moi souvent.

Ahi ma chere amie, comme j'ai tressailli au souvenir de ces siestas sous les peupliers, dont les feuilles se detachaient sans effort et venaient se poser doucement sur nous! Ah oui! que le ciel d'alors etait bleu, je n'en verrai jamais d'aussi beau, je le crains bien. L'impression qui m'en est restee est si vive et si penetrante que je n'ai qu'a fermer les yeux pour croire entendre le'murmure clair et leger de ces feuilles deja mortes, mais plus radieuses que jamais sur cet azur qui les baignait! Savez-vous que dans un passage de mon livre (l'avez-vous recu?) je parle comme vous des arbres qui semblent descendre dans le ciel²? Ce n'est pas la premiere fois que le memes idees nous viennent...

Et de tristesse couronnee
La terre entre clans son sommeil...

Cette phrase de "L'Automne" de Gounod³ me chante dans la tete depuis le commencement de cette page... pourquoi faut-il que je ne puis penser a G comme autrefois?⁴ C'est egal. Son "Automne" est adorable. Je me sens tout penetre d'attendrissement, il faut s'y arracher, car a quoi bon?

n'es pas habituee a un climat pareil. Pauvre francaise, va! Allons, mettons-nous l'un a cote de l'autre et pensons a Courtavenel. A demain. Mais je ne vous quitte pas.

Mardi.

Aujourd'hui, il fait un temps etrange, mais assez agreable. L'air est rempli de brouillard; pas le moindre vent, tout est blanc, le ciel et la terre; la neige fond a petit bruit. On entend partout le chuchotement de gouttelettes d'eau qui tombent; il fait tres doux. Nous allons, mes deux ehasseu-s et moi, faire une excursion a quelques verstes d'ici; nous esperons tuer pas mal de lievres. J'ai commence, selon voire desir, un petit traite sur le "Jeu du paysan", qui remplira au moins 4 pages, et que je vous enverrai mardi prochain; je ne croyais pas que cela put devenir aussi long⁵... Mon chasseur vient d'entrer en me disant: "Ah, monsieur, il faut partir; la terre prend un bain tiede apres la metielle d'hier". J'ai fail, atteler deux traineaux, nous allons inaugurer le trainage. Chere amie, J'adore votre petite Claudie - demandez-iui la permission de lui baiser ses petites menottes de ma part.

Dites a Viardot que j'ai lu sa lettre avec grand plaisir⁶. Le petit conte de la fin est plaisamment imagine; mais ces sortes de choses sont comme les tours de force des pianistes, toute la difficulte (et tout le merite) git dans l'execution. Mais, un jour ou l'autre, nous verrons. J'ecrirai mardi prochain deux mots a la petite Pauline. Savez-vous qu'il y a bientot deux ans qu'elle est a Paris? Elle y est arrivee le 5 nov. 1850.

Adieu, chere et bonne amie, a bientot. Je vous embrasse bien tendrement les mains et vous souhaite tout le bonheur possible. Mille amities a tout le monde.

P. S. Passez-vous tout votre hiver a Paris? Il parait qu'on donnera "Le Prophete" a Petersbourg cet hiver avec la Cruvelli⁷. J'ai ete bien content de lire ce que Chorley a dit dans l'"Athenoeum" de votre voix et de vous⁸.

Перевод с французского:

Вообразите себе ураган, сложный смерч, который не падает, но несется, кружится, затемняет, воздух, хотя сам он и бел, и устилает землю до высоты человеческого роста. Вот какова у нас сейчас погода, дорогая и добрая госпожа В<иардо>. Вы, европейцы, но можете себе представить, что такое русская метель. метель. Но никто не запомнит, чтоб подобная метель случалась в такое время года! Зима точно поторопилась прийти раньше, чем обычно, чтобы утешить нас за скверное лето, только что перенесенное нами. Это похоже на историю человека, который женится на женщине некрасивой и бедной, но глупой! И все-таки я не грущу, несмотря ни на эту отвратительную погоду, ни на предвкушение шестимесячного полного уединения, ожидающего меня. Напротив, я чувствую радостное волнение: ведь передо мною ваше милое письмо, написанное после возвращения в Куртавнель из Англии¹.

Дорогой и добрый друг, умоляю вас писать мне часто; наши письма всегда делали меня счастливым, а теперь они мне особенно необходимы; я сейчас прикован к деревне на неопределенное время и должен довольствоваться собственными средствами. Ни музыки, ни друзей; да что? нет даже соседей, чтобы скучать вместе! Тютчевы - превосходные люди, но мы с ними плаваем в слишком разных водах. Что же остается мне? Кажется, я вам говорил это не раз: работа и воспоминания. Но для того чтобы работа была легка, а воспоминания менее горьки, мне нужны ваши письма, с отголосками счастливой и деятельной жизни, с запахом солнца и поэзии, который они до меня доносят. Да, кстати, вкладывайте всегда в конверт несколько травинок или лепестков... Я чувствую, как жизнь моя уходит капля за каплей, словно вода из полузакрытого крана; я не сожалею о ней; пусть уходит... что мне с пой делать?.. Никому не дано вернуться на следы прошлого, но я люблю вспоминать о нем, об этом прелестном и неуловимом прошлом, в такой вечер, как сегодня, когда, слушая унылое завывание вьюги над снежными сугробами, я представляю себе... Нет, не хочу наводить тоску ни на себя, ни - отраженно - на вас... Всё, что со мной происходит, еще очень сносно, нужно напрячься под бременем, чтобы меньше его ощущать... Но пишите мне почаще.

Ах! мой дорогой друг, какая дрожь охватила меня при воспоминании об этих сиестах под тополями, листья которых легко отделялись от веток и мягко падали на нас! О, да! Какое синее было тогда небо, очень боюсь, что никогда уже по увижу такой красоты. Впечатление, оставшееся у меня от всего этого, так живо и глубоко, что стоит мне только закрыть глаза, как я слышу ясный и легкий шепот этих листьев, уже мертвых, но особенно ярких в синено неба, их омывавшей! Известно ли вам, что в одном месте моей книги (получили ли вы ее?) я, как и вы, говорю о деревьях, которые словно опускаются в небо ²? Не впервые нам приходят в голову один и те же мысли...

И, увенчанная грустью,
Земля погружается в сон...

Эта фраза из "Осени" Гуно³ звучит у меня в ушах с самого начала этой страницы... почему случилось так, что я не могу думать о Г<уно>, как прежде⁴? Ну, да всё равно. Его "Осень" великолепна. Я чувствую, что весь охвачен умилением, но надо освобождаться от него - к чему это?

Я сейчас открыл на мгновение дверь моего балкона... Бррррр! Какая волна мрачного холода, ледяного ветра и снега... Диана вскочила и отшатнулась в ужасе... Ах, бедняжка! ты не привыкла к такому климату. Бедная ты француженка! Давай сядем рядышком и будем вспоминать о Куртавнеле. До завтра. Но я вас не покидаю.

Вторник.

Сегодня погода странная, но довольно приятная. Воздух, наполнен туманом; ветра нет вовсе, всё бело - земля и небо; снег тает с легким шумом. Всюду слышен шёпот падающих капель; очень тепло. Я отправляюсь с моими двумя егерями в обход за несколько верст отсюда; надеемся убить немало зайцев.

Я начал, согласно вашему желанию, маленький очерк об "Игре крестьянина", который займет не меньше четырех страниц; я отошлю его вам в будущий вторник; я не думал, что он выйдет таким длинным⁵... Сейчас вошел мой егерь и сказал мне: "Надо ехать, барин; после вчерашней метели земля словно моется в теплой бане".

Скажите Виардо, что я прочел его письмо с большим удовольствием⁶; маленькая сказочка в конце очень забавно сочинена; по такого рода пещи похожи на фокусы пианистов, вся их трудность (и всё достоинство) заключается в исполнении. Но рано или поздно будет видно. В будущий вторник я напишу маленькой Полине. Известно ли вам, что вот уже два года, как она в Париже? Она приехала туда 5 ноября 1850 г.

Прощайте, дорогой и добрый друг; до следующего письма. Нежно жму вам руки и желаю всего возможного счастья. Тысяча приветов всем.

P. S. Проведете ли вы всю зиму в Париже? Кажется, в Петербурге будут давать этой зимой "Пророка" с участием Крувелли⁷"Athenaeum" то, что Чорли говорит о вас и вашем голосе⁸.

Примечания

Печатается по фотокопии из собрания А. Звигильского (Париж). Подлинник хранится и частном собрании М. и А. Ле Сен (Париж).

Впервые опубликовано: во французском оригинале - Hovno Bleue, 1906, No 25, 23 juin, p. 774--775, с некоторыми сокращениями; в русском переводе - Новое время, 1906, No 10872, 21 июня (4 июля), иллюстрированное приложение.

Полностью публикуется впервые.

¹

² Книга, посланная Тургеневым Виардо,-- "Записки охотника), отдельное издание которых вышло в Москве в начале августа ст. ст. 1852 г. Говоря о деревьях, которые "как будто опускаются в небо", Тургенев имеет в "иду следующее место из рассказа "Касьян с Красивой Мечи": "Удивительно приятное занятие лежать на спине в Лусу и глядеть вверх! Вам кажется, что вы смотрите в бездонное море, что оно широко расстилается под вами, что деревья на поднимаются от земли, но, словно корни огромных растений, спускаются, отвесно падают в те стеклянно-ясные волны..." и т. д.

³ См. примеч. 6 к письму 209.

⁴ См. примеч. 4 к письму 218.

⁵ "маленьким очерком" о "Jeu du paysan" (Игре крестьянина) - неясно. М. К. Азадовский считает, что "для Полины Виардо он (Тургенев. - Ред.) готовил специальный трактат о русских народных играх, не доведенный, видимо, им до конца" (Азадовский М. К. Статьи о литературе и фольклоре. М.; Л., 1960, с. 396). Во всяком случае, "трактат" этот до нас не дошел или неизвестен.

⁶ Вероятно, речь идет о неопубликованном письме Л. Виардо от 5 октября н. ст. 1852 г. , находящемся в собрании Декюдаи - Ле Сен (Париж). Указано А. Звигильским в кн.: Т, Nouv corr ined,

⁷ "Пророке" никогда не исполняла. "Пророк" был поставлен в Петербурге впервые, под измененным но требованию цензуры названием "Осада Гента, или Испанцы во Фландрии", 20 февраля 1853 г. при участии в партии Фидес Полины Виардо.

⁸ П. Виардо гастролировала осенью 1852 г. в Англии, участвуя в концертах и музыкальных фестивалях в Лондоне, Бирмингеме, Нориче и т. д. О ее выступлениях сообщалось в обзорах музыки и драмы, печатавшихся Г. Чорли (без подписи) из номера в номер в "Athenaeum" - например, в No 1298, 11 сентября, No 1299, 13 сентября, No 1300, 25 сентября, No 1301, 2 октября (н. ст.); в этих обзорах неизменно выделялась П. Виардо, ее голос, "вполне восстановившийся за время ее долгого отдыха", ее утонченная и благородная манера исполнения, вызывавшая восторг слушателей и т. д.