ПИСЬМО В РЕДАКЦИЮ <"НАШЕГО ВЕКА">
М. г.
Мне приходится извиняться перед вами в том, что так часто бомбардирую вас письмами; но я тут не совсем виноват... К тому же я надеюсь, что настоящее письмо будет последним. Два обстоятельства побудили меня взять перо в руки.
Во 1-х, я прочел в парижской корреспонденции "Московских ведомостей" (мая 2-го, No 106) следующее игривое местечко:
"Г-н Тургенев... (дело идет о моем рассказе "Сон", написанном мною в прошлом году, отданном редакции "Нового времени" в сентябре и напечатанном ею 1-го января нынешнего года, перевод этого рассказа появился в "Temps" в конце января) - г. Тургенев прекрасно сделал, что написал свой рассказ по-французски; фантастические его повести не очень ценятся в русской литературе; эта имела бы тем менее успеха, что сюжет ее подходит к сюжету одной недавней бульварной мелодрамы, "Отец" гг. Декурселя и К). Кларси, о которой в свое время упоминалось в этих заметках (см. "Моск. вед." No 47); в фельетоне же парижской газеты повесть на своем месте".
Во 2-х. В фельетоне "Нового времени" (No 432, 9-го мая), где г. Суворин опять почел нужным заняться мною, приведено мнение некоего г. Одного, который, выступая в качестве моего защитника, выгораживает за мною право сочинительствовать на французском языке. Корреспондент "Московских ведомостей" наговорил небылицу, которая меня нисколько не трогает; но задел он меня, точно так же, как защитник мой, г. Один, тем, что приписывает мне эту способность сочинительствовать на чужом наречии. В течение моей литературной карьеры я подвергался самой разнообразной брани; иная была мне неприятна - особенно в прежнюю, необстреленную эпоху; но обиду, именно обиду наносили мне только те господа, которые уверяли, что я могу писать - и писать на французском языке. Не лучше ли прямо сказать: у вас нет никакого таланта и никакой оригинальности? Быть в состоянии писать, сочинять, на двух языках и не иметь никакой оригинальности - эти два выражения в моих глазах совершенно тождественные, а потому пользуюсь случаем и спешу заявить, что я никогда ни разу не писал (в литературном смысле слова) иначе, как на своем родном языке, уже с ним одним дай бог человеку справиться - и мне это, к сожалению, не всегда удавалось. Прибавляю, кстати, что я никогда никого не просил переводить меня и никогда не хлопотал об этом; что если я соглашался на печатание переводов моих вещей одновременно с их появлением на русском языке - то это происходило единственно с целью иметь хоть какой-нибудь контроль над этими переводами и избегнуть, по мере возможности, тех неприятностей, которые причинял мне иной "свободный перелагатель" (freier Веarbeiter), переделывая мои повести и пришивая к ним счастливые концы вместо печальных - под тем предлогом, что публика не любит унылости.
Ив. Тургенев
Примечания
Печатается по тексту первой публикации: "Наш век", 1877, No 72, 13 мая.
В собрание сочинений впервые включено в издании: т. XII, стр. 398--399.
Автограф неизвестен.
Третье письмо Тургенева в "Наш век" является продолжением полемики по вопросам, затронутым во втором письме в ту же газету (см. наст. том, стр. 171). Обвинение А. С. Суворина, выдвинутое им в "Открытом письме к И. С. Тургеневу", в том, что писатель заискивает перед иностранными журналистами и публикой, было поддержано публицистом реакционных "Московских ведомостей" в статье, подписанной инициалами А. Ст. -Ф. (см.: Моcк Вед, "С. -Петербургские ведомости" пытались защитить международный авторитет Тургенева в статье "О правах писателя в частности и человека вообще", подписанной псевдонимом "Один" (СПб Вед, 1877, No 119, 1(13) мая). Но, отстаивая празо писателя печататься за границей, "Один" ошибочно отождествлял это право с возможностью писать на чужом языке, чем и вызвал справедливое возражение Тургенева в данном письме и в письме в редакцию "Temps" (см. стр. 188--189). Более подробно об этой полемике см. в комментарии к рассказу "Сон" - наст. изд., т. XI, стр. 525--527).
Стр. 176. ... то это происходило единственно с целью ~ что публика не любит унылости."Воспоминаниях о Тургеневе" - стр. 103.