Примечания
Впервые опубликовано: Совр, 1851, № 2, отд. I, с. 319–338 (ценз. разр. 13 февр.), под № XX. Подпись: Ив. Тургенев.
ГПБ (ф. 795, ед. хр. 18). Неполный черновой автограф — в ЦГАЛИ (ф. 509, оп. 2, ед. хр. 7). Недостающая часть этой рукописи в 80-х годах находилась в Москве в собрании А. М. Подшивалова (см.: ИВ, 1884, № 1, с. 97–99). По его сообщению, интерес фрагменту придавала «характеристика мальчиков, встречающихся в рассказе. Так, сбоку, в конце, следующие выноски: Федя — красав., смел.; Павлушка — труслив; Илюша — поэтич.; Костя — глупый и мрачный. » (там же, с. 98).
В настоящем издании в текст ЗО 1880 внесены следующие исправления:
, строка 42. Вместо «из соседней деревни» — «из соседних деревень» (по
, строка 39. Вместо «„Рольней“ и „черпальней“» — «„Рольней“ или „черпальней“» (по всем другим источникам).
, строка 23. Вместо «светил сильно» — «светит сильно» (по всем источникам до ЗО 1874).
, строки 8 и 13. Вместо «предвиденье» — «предвиде́нье» (по бел. автогр. и ценз, рукоп.).
«светопреставление» — «светопрестановление» (по бел. автогр., Совр, ценз. рукоп. и черн. автогр.).
–29. Вместо «а придет он, такой удивительный человек» — «а придет он, когда наступят последние времена. И будет он такой удивительный человек» (по бел. автогр., ценз. рукоп. и черн. автогр.).
, строки 29–30. Вместо «до первых росинок зари» — «до первых шорохов и шелестов утра, до первых росинок зари» (по бел. автогр., Совр, ценз. рукоп. и черн. автогр.).
«право!» — «Не понимаю, право!» (по ценз. рукоп., всем изданиям до ЗО 1880 и черн. автогр.).
, строки 3–4. Вместо «Павлуша, а Павлуша, подь сюда». — «„Павлуша, а Павлуша!“ Я слушаю; а тот опять зовет: „Павлуша, подь сюда“» (по бел. автогр., Совр, ценз. рукоп. и черн. автогр.).
«Слабое забытье» — «Сладкое забытье» (по бел. автогр., Совр, ценз. рукоп. и черн. автогр.).
«пошел» — «подошел» (по бел. автогр., Совр, ценз. рукоп., ЗО 1852
«Бежина луга» относится к августу-сентябрю 1850 г. и был, очевидно, связан с заключительным эпизодом рассказа «Певцы»: в черновом автографе «Певцов» (ГПБ, ф. 795, ед. хр. 14) после подписи Тургенева его же рукой написано: «Описать, как мальчики гоняют лошадей в пустыри на ночь. — Огни». И на полях против этого места: «Бежин луг».
В Программе X (набросанной, очевидно, позже упомянутой записи) «Бежин луг» фигурирует под № 21 и отмечен волнистой чертой — так, по-видимому, Тургенев обозначал запланированные, но еще не осуществленные рассказы (см.: с. 117). Рассказ был написан в Петербурге в начале 1851 г. В письме к Е. М. Феоктистову от 16 (28) февраля Тургенев объяснял некоторую задержку в переписке с ним тем, что «был очень занят» работой для «Современника», которую закончил «только вчера». Писатель сообщал далее, что оригинал рассказа он отослал в Москву Кетчеру (очевидно, для готовившегося отдельного издания «Записок охотника»); по этой рукописи он и предлагал Феоктистову ознакомиться со своей работой, которую цензура «сильно ощипала».
Цензура, осуществлявшаяся, видимо, в корректурах (беловой автограф цензурных помет не имеет), изъяла при первой публикации весь рассказ Кости о «Тришке»-антихристе (с. 99 — 100)[114]; вместо него в «Современнике» — отточие. Последующее упоминание о «Тришке» (100, 12) заменено словом «Леший». Упоминания бога устранялись цензурой во всех контекстах. Например, 98, 30: «Ей-богу, сама» — печаталось: «Сама». Сплошной строкой точек была заменена реплика по поводу леших: «И зачем эта погань в свете развелась? — заметил Павел. — Не понимаю» (101, 39–40), вследствие чего становилась непонятной следующая реплика: «Не бранись, смотри, услышит…». Слова: «В этом бучиле в запрошлом лете Акима-лесника утопили воры» (101, 12–13; ср. также строку 17) по требованию цензуры были изменены: «…Аким-лесник утоп». (Тема разбоя была запретной по тогдашним цензурным правилам.) Не была допущена в «Современнике» заключительная фраза — о гибели Павла.
«Певцами» «Бежин луг» расширял тематику цикла. Русский крестьянский мир — крестьянские дети — показан здесь не только в его обездоленности, но также в его одаренности и духовной красоте, из чего сами собой следовали антикрепостнические выводы.
«Вчера получен тут 2 № „Современника“. Когда это Вы успели кончить и напечатать Вашу повесть — удивительное дело! Я прочел ее вчера Графине (Е. В. Салиас де Турнемир — писательнице) — и она и я в совершенном от нее восторге. Решительно это одна из лучших вещей, Вами написанных» (ИРЛИ, арх. Л. Н. Майкова, ф. 166, ед. хр. 1539, л. 1а). В письме от 24 февраля (8 марта) 1851 г., сообщая, что рассказ Тургенева усиленно обсуждается «в известных кружках» и «произвел в Москве огромный эффект на публику», Феоктистов отмечал в нем «бездну удивительных подробностей», которых «нет даже у Гоголя», но «общее впечатление» и «общую нить» он находил недостаточными и выражал пожелание, «чтобы над всею этою картиною лежал какой-нибудь фантастический характер» (там же, л. 3–4 об.). 12 (24) марта Тургенев отвечал Феоктистову: «…Я вовсе не желал придать этому рассказу фантастический характер — это не немецкие мальчики сошлись, а русские. Самое верное замечание сделал мне Дудышкин — сказав, что мальчики у меня говорят, как взрослые люди». В том же письме Феоктистов, передавая мнения свое и В. П. Боткина, ставил рассказ очень высоко, но в то же время отмечал, что «фигуры мальчиков очерчены очень бегло» и, кроме Павла и Кости, «совершенно незаметны». Соглашаясь с мнением Феоктистова о недостаточности в рассказе впечатляющей силы, Боткин приписывал это тому, что «во всем рассказе не видно экономии: один рассказ тотчас же прерывается другим и нет отдыху читателю, нет промежутков, которые давали бы опомниться и прочувствовать вполне свое впечатление…»
«Отечественных записок», отнеся «Бежин луг» к лучшим рассказам Тургенева и придавая большое значение содержащейся в нем «истинно описательной поэзии», отметил в то же время, что портреты выведенных в рассказе мальчиков «несколько польщены» (Отеч Зап, 4, отд. VI, с. 104–105).
Ап. Григорьев в «Москвитянине» (1851, № 6, с. 278–283) заявлял, что его ожидания удовлетворены рассказом «менее чем наполовину», и упрекал автора в излишней детализации, щедрости красок и мелких оттенков, которые, будучи сами по себе прекрасными, затемняют целое картины и лишают ее панорамы, так что утонченная живопись «Бежина луга», по мнению рецензента, «утомляет», создает общее «впечатление чего-то неопределенно пестрого». Критик выразил недовольство тем, что народные поверья, вложенные Тургеневым в уста мальчиков (и выполняющие прежде всего характеристические функции), постоянно прерываются автором. Более всего не понравилось Григорьеву «ложное идеализирование характеров — в особенности характера Павлуши», который претил ему своим «скептицизмом». На этой оценке критик настаивал и позже: «прелесть» рассказа Тургенева он видел в изображении поэтической личности автора, но отказывал ему в верности воспроизведения действительности, считая «фальшью» «байронического мальчика», т. е. Павлушу.
Места, описанные в рассказе Тургенева, — реально существующие, а не вымышленные. Бежин луг расположен в 13 километрах от Спасского-Лутовинова, у р. Снежедь, в Чернском районе Тульской области. Там же существовали Парахинские кусты. Деревня Варнавицы находилась в полуверсте от Спасского, а село Шаламово — в трех верстах. Высохший и заросший пруд у прорванной варнавицкой плотины считался крестьянами «нечистым» местом, а об устроителе его — основателе спасской усадьбы, деспотичном и крутом И. И. Лутовинове (1753–1813), сохранилась и после смерти недобрая слава. Впечатления Тургенева от ходивших о нем легенд и преданий отразились в рассказе о «старом барине» «Иване Иваныче» (с. 97–98). Возможно, что с личностью И. И. Лутовинова был связан особый замысел Тургенева, зафиксированный в «Иван Иванович» (см. Приложение II).
…из простой замашной рубахи… — См. примечание на с. 451.
…ступеньки под ним так даже и стонут… — Первоначальный вариант, печатавшийся в «Современнике»: «…так даже стонут ажно». В цензурной рукописи и в издании 1852 г. Тургенев изменил это место — возможно, имея в виду замечание Ап. Григорьева: «…Ажно и даже, как частицы равнозначительные, едва ли употребляются вместе в русской народной речи» (Москв, 6, с. 281).
«Тришке» см.: В. Предания Бежина луга. Тула, 1969, с. 40–47.