Репин И. Е.: Воспоминания об И. С. Тургеневе

Воспоминания об И. С. Тургеневе

Письмо к В. Ф. Зеелеру

Конец июля - начало августа 1928. Пенаты

Исполняя Ваше желание - писание портрета Ив. Серг. Тургенева опишу со всеми подробностями. Из Москвы, от И. М. Третьякова, я получил от него заказ на этот портрет. Поселился в Париже недалеко от Тургенева, чтобы не затрудняться расстоянием... Иван Сергеевич принял меня очень ласково, и 1-й сеанс прошел в блаженной удаче...1 И я радовался, и Ив. Серг. поздравлял меня с успехом!..

На другой день, утром перед началом сеанса, я получил от Ив. Серг. длинную записку: он описывал подробно, что м-м Виардо забраковала этот портрет... Я непременно должен начать на новом холсте... Ей особенно не нравилось выражение лица! что особенно восхищало нас! После долгого уговора я с отчаянием повернул свой холст... Надо было, по мнению м-м Виардо, взять другой поворот - другого профиля - этот не хорош у Ив. Сергеевича...2

Все повернулось!?!...

Началось долгое, старательное писание - мое; и долгое, терпеливое позирование Ив. Серг. - уже не увенчавшееся желанным успехом (а рукам этого портрета посчастливилось быть замеченными Вл. Вас. Стасовым)3.

Портрет этот был приобретен на моей выставке в Москве Саввой Ивановичем Мамонтовым. Он подарил этот портрет Румянцевскому музею, где он и висел долго4. Теперь я не знаю, где этот портрет; но каждый раз я не могу равнодушно вспомнить записанную сверху голову, которая была так удачна по жизни и сходству... Но за это большое огорчение я был награжден энным количеством времени, - интимно проведенным мною в обществе очаровательного Ив. Сергеевича...

Ив. Сергеевич был очень популярен, особенно в кругу нигилистов

Репин И. Е.: Воспоминания об И. С. Тургеневе

Рис. 12. 'Застолье классиков'. Слева направо: А. Доде, Г. Флобер, Э. Золя, И. Тургенев

Поглощенный божественной моделью, я много выслушал интересных повестей разбитых сердец. Здоровое, бодрое сердце Ив. Серг. тогда было полно очаровательной испанкой - м-м Виардо. И я был свидетелем этого беспримерного очарования этого полубога, каким был Тургенев.

Однажды утром Ив. Серг. особенно восторженно-выразительно объявил мне, чтобы я приготовился: сегодня нас посетит м-м Виардо... "М-м Виардо обладает, - рассказывал Тургенев, - большим вкусом. У них, по четвергам, собирается большое общество! Вы также приглашены, и я Вас прошу быть во фраке, так принято... Бывает Сен-Санс и много других, очень интересных лиц... Было время, когда был жив, бывал здесь Гуно"...5 И все это здесь, в доме Виардо, на рю де Дуэ... о, я забегаю вперед... Ведь я жду м-м Виардо!..

Звонок!.. И я не узнал Ив. Серг. - он уже был озарен розовым восторгом! Как он помолодел!.. Он бросился к дверям, приветствовал, суетился - куда посадить м-м Виардо! (я уже ранее был инсценирован - как мне кланяться, что говорить - не много: по моим знаниям языка)...

М-м Виардо, действительно, очаровательная женщина, с нею интересно и весело. Но на нее не надо было глядеть анфас - лицо было неправильно, но глаза, голос, грация движений!.. Да, эта фея была уже высшей породы... Как есть: это уже высшая порода!..

На вечерах, по четвергам, я увидел, что мадам Виардо действительно руководит приговором о достоинствах новых явлений в искусствах.

К ней обращаются за объяснениями. И мосье Виардо - муж - также ждет приговора супруги. Это был коренастый крепыш с простым лицом и белыми волосами. Писатель, критик по профессии. Сам Тургенев особенно дорожил его мнением и ждал его приговора.

На вечерах Виардо Тургенев всегда был весел и оживлен; дети м-м, особенно Поль - скрипач, кричали громко: "Тургениеф, Тургениеф!.." Ив. Серг. особенно любил шарады и необыкновенно живо и талантливо быстро преображался сам и всю сцену перестраивал... Мебель, столы, диваны - все служило до невероятной неузнаваемости. А Сен-Санс, как молодой мальчик, прыгал и оживлял сцену и себе моментально придумывал костюмы и неузнаваемо преображался сам.

В то время наш молодой художник А. А. Харламов писал портреты м-сье и м-м Виардо, и эти два портрета были выставлены в Палэ д-Индустри. Мы их видели и очень восхищались... "Еще бы, - серьезно сказал Ив. Серг., - , а следовательно, и во всем мире". Харламов был уже признан госп (ожой) Виардо: следовательно, Харламов был уже известен. И действительно, Харламов писал техникой особой красоты. Он изучал Рембрандта, копировал в Гааге его "Урок анатомии"6. И действительно, техника Харламова была так красива!

У Тургенева была в то время своя галерейка картин. Он обожал пейзаж Т. Руссо и также любил простенькую вещицу Харламова - натюрморт "Две груши". Эти груши были так сладко написаны, что их хотелось съесть!..

Вообще галерея Тургенева была невелика, но приобреталась с большим вкусом, с выбором истинного любителя. У него были драгоценные перлы искусства. Тургенев уважал вкус мосье Виардо и верил ему. Он сам - как это (ни) странно, - при совершенно аристократических данных своей культуры, был очень скромен и до робости деликатен. Уважать авторитеты - это была в нем еще университетская традиция. Так как я жил недалеко, то Ив. Серг. заходил ко мне частенько, был нараспашку, и с ним было очень интересно. На все он имел свой оригинальный взгляд. Видел много и в Европе, и в России; и знал превосходно русский народ и его язык.

Я был очень хорошо рекомендован Тургеневу, но сам он был очень сдержан по отношению к моему искусству. Я думаю, тут было мешающее мнение петербургской среды, Целого круга во главе со Стасовым; и это не располагало парижских эстетиков в мою пользу: мы ведь были идеалисты на социальной закваске... Тургенев же - особенно вследствие своего аристократизма - был эстет.

Тургенев любил повеселиться в холостой компании. В Латинском квартале был скромный ресторанчик, где обедали некогда, по преданию, Жорж Санд, Гейне и другие любимые знаменитости, а с нами: братья Вырубовы - химики, Поленов, П. В. Жуковский - сын поэта, Боголюбов и другие немногие7. Обед стоил 20 франков. И тут, со всеми онерами: повар приносил рыбу, показывал хозяину, - Ив. Серг. Тургенев был им, - и все редкости обеда, как принято... Было очень весело... Хорошее вино - настоящее бордо! Ив. Сергеевич веселил всех. В нем просыпался студент. Огромный рост, седая прядь и веселые глаза... Звонкий голос и живая студенческая речь... Это так нас опьяняло!!

Когда что-нибудь из моих работ особенно трогало Ив. Сергеевича, то он с волнением говорил: "Надо непременно, чтобы Виардо однажды посмотрел Ваши работы"... И я дождался этого. Этот беловолосый авторитет, которого я встретил с большой робостью, вооружился пенсне и совсем близко-близко уткнулся носом в картину - меня уже начала пробирать авторская дрожь... Я отошел подальше и уже не смел спросить Тургенева о приговоре авторитета. Но почти был уверен, что он не был в мою пользу. Я знал, что я этой марки не выдержу...

Иван Сергеевич симпатизировал мне лично, и это особенно я заметил по одному случаю. В Париже я начал трактовать Христа в Гефсиманском саду; он идет навстречу толпе, которая вооружилась его арестовать и идет на него с дрекольями. Так как я часто и много увлекался этим сюжетом, то у меня первое время шло увлекательно!! Тургенев при первом взгляде на начало остановился со вниманием. По разносторонности своей натуры, он увлекался всем и был всегда независим в своих увлечениях и ценил новизну. В другой раз он зашел и говорил много интересного по поводу начатой картины... Но в третий раз, когда он захотел еще взглянуть на Христа, - его уже не было. Я записал картину: Стенькой Разиным на лодке...8 Тургенев, когда узнал это, взглянул на меня своими выразительными глазами, до невероятности удивился... И я заметил, что он уже посмотрел на меня, как на психически неблагополучного... Да, действительно, этим пороком, "самоуничтожением", я страдаю и по сие время; и часто даже ночью, проснувшись, я невыразимо страдаю при воспоминании о погубленных своих жертвах.

Примечания

посетил его мастерскую в обществе Н. Н. Ге. "Я писал тогда "Бурлаков", - рассказывал впоследствии Репин в мемуарной книге "Далекое близкое". - Когда они вошли, я не знал, на кого смотреть; Тургенева я увидел тут в первый раз..."{1}

Тургенев не сразу почувствовал в молодом художнике будущего выдающегося мастера русского живописного искусства, хотя его известный отзыв о Репине в письме к Стасову от 28 ноября/10 декабря 1871 года был весьма положительным. "В нем талант большой и несомненный темперамент живописца"{2}. Возможно, что именно такое впечатление Тургенев вынес после первого посещения мастерской художника. Однако последующее знакомство с работами Репина надолго охладило Тургенева. Писатель решительно не принял его панно "Славянские композиторы". Картина, которая представляла собой групповой портрет русских, польских, чешских музыкантов, живших в разные времена, покойных и здравствующих, вызвала откровенное недовольство Тургенева. "Это - рассудочное искусство... литература", - говорил он художнику, ознакомившись с полотном{3}. Другим событием, в какой-то степени бросившим тень на взаимоотношения Репина и Тургенева, была публикация отрывков из писем художника в статье В. В. Стасова, в которых молодой Ренин "отрицал" Рафаэля. На эту историю есть намек в тексте самих воспоминаний. "Тургенев был очень сдержан но отношению к моему искусству, - утверждал Репин. - Я думаю, тут было мешающим мнение петербургской среды, целого круга во главе со Стасовым..."

Несмотря на существующие между ними разногласия, Тургенев и Репин испытывали искреннюю симпатию друг к другу. Особенно они сблизились во время пребывания Репина в Париже (с конца 1873 по июль 1876 г.). Репин в это время часто встречался с Тургеневым на вечерах у художника А. П. Боголюбова, бывал на знаменитых "четвергах" и воскресных концертах в доме Виардо.

В марте 1874 года Репин начал писать портрет И. С. Тургенева по заказу П. М. Третьякова, для большой серии портретов выдающихся русских писателей. Кисти Ренина принадлежат также портреты Тургенева 1897, 1883 годов и рисунок тушью 1884 года.

В своем восприятии творчества Ренина Тургенев претерпел известную эволюцию. В 1882 году среди наиболее талантливых произведении русских художников он называет "Бурлаков" Репина. Нужно заметить, что Тургеневу но пришлось увидеть таких созданий художника, как "Иван Грозный", "Крестный ход в Курской губернии", "Не ждали", которые были показаны на передвижных выставках 1883 - 1885 годов, уже после смерти писателя.

"удивительным по интересу и живости изложения"{5}. Содержание "письма" близко к "Автобиографическим заметкам", сделанным Репиным для своего биографа Сергея Эрнста.

Текст печатается по изданию: Тург. сб., вып. III, 1967, с. 402 - 404)

{1} (И. Е. Репин. Далекое близкое. М., 1961, с. 303)

{2}(Тургенев, Письма, т. IX, с. 176)

{3} (И. Е. Репин. Далекое близкое, с. 215)

"Тургенев в письме И. Е. Репина к В. Ф. Зеелеру". - Тург. сб., вып. III, 1967, с. 401 - 407)

{5} (Тург. сб., вып. III, 1967, с. 401)

1 ("Первый сеанс был так удачен, - говорится и в "Автобиографических заметках", - что И. С. торжествовал мой успех..." ("Художественное наследство", т. 1, "И. Е. Репин", М. - Л., Изд-во AН СССР, 1948, с. 380))

2 (Репин писал Стасову 27 марта/8 апреля 1874 г.: "Одну голову он забраковал; написал хорошо, но вышел бесстыдно улыбающийся старый развратник. Друзья Тургенева советовали переменить положение* так как не находили похожим" ("Репин и Тургенев", с. 21). Но уже в "Автобиографических заметках" (так же как и в мемуарном письме) Репин пишет, что именно Виардо "совсем забраковала начало и порекомендовала начать в другом повороте... Сколько я ни убеждал Ивана Сергеевича, ничего не помогло..." ("Художественное наследство", т. 1, с. 380 - 381). Впоследствии Репин, по-видимому, вернулся к этому первоначальному варианту, и он послужил основой для его тургеневского портрета 1883 г. (см. "Репин и Тургенев", с. 101 - 108))

3 (Репин сообщил Стасову (в письме от 13/25 апреля 1874 г.) восторженный отзыв Тургенева о "живописи рук" па его портрете: "Тургенев говорит, что только с тех пор, что он увидел работы Харламова да руки, написанные мною в его портрете, - он начинает верить в русскую живопись" ("И. Е. Репин и В. В. Стасов. Переписка", т. 1, М. - Л., "Искусство", 1948))

"заказчику": "Остаюсь с глубоким к Вам уважением и в то же время с некоторым грехом на совести за портрет Тургенева, который и мне нисколько не нравится" ("Репин и Тургенев", с. 23))

5 (Шарль Гуно умер в 1893 г., пережив Тургенева на десять лет)

6 (Имеется в виду картина Рембрандта "Урок анатомии доктора Тульна". Копия была сделана Харламовым в 1872 г. в Гааге)

7 (Об одном из "обедов", у Маньи, который давал Тургенев перед отъездом в Россию в апреле 1874 г., он писал Г. Н. Вырубову, сообщая, что среди присутствующих будут "Харламов, Боголюбов, Репин и Поленов" (Тургенев, Письма, т. X, с. 231, 606))

"После Гефсиманской ночи". Картина на сюжет о Стеньке Разине, по-видимому, так и не была завершена. Известен карандашный рисунок "Степан Разин бросает персидскую княжну в воду" (Тург. сб., вып. 111, 1967, с. 407))