Поиск по творчеству и критике
Cлово "INFINITUM"
Входимость: 1. Размер: 31кб.
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Входимость: 1. Размер: 45кб.
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Входимость: 1. Размер: 43кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 1. Размер: 31кб.
Часть текста: по морю. Только на этот раз не было пожара на борту и можно было играть в карты и вист, не думая с угрызением совести о советах Варвары Петровны. Однако мысли его занимала другая игра. Отправляясь в этот раз за границу, он сознавал, что поставил все на одну карту – Полину Виардо. А в ней он совсем не был уверен. Из Щецина он отправился в Берлин, из Берлина в Париж, из Парижа в Лондон, где встретил Герцена, который был изгнан из Франции за то, что сотрудничал в газете Прудона «Голос народа». Пламенный революционер с жадностью расспрашивал его о развитии сознания в России, и Тургенев старался рассказывать с беспристрастностью, обличая пороки режима, однако в то же время упоминал о либеральных надеждах, которые возлагались на нового императора. После чего благоговейно отправился по дороге, ведущей в Куртавнель. Вслед за ним туда приехали Полина Виардо и ее муж. Встреча после долгой разлуки была трогательной и в то же время неловкой. Манящая издали, Полина – сутулая, с выпуклыми глазами и широким ртом – могла только разочаровать Тургенева, когда он увидел ее вновь. Но от нее исходили чары, которым он не умел противостоять. Очень быстро он оказался вновь в ее власти. И в течение нескольких недель был совершенно счастлив. Он охотился с ее мужем, а с ней, наверное, проводил ночи. Кроме того, чтобы развлечься, по вечерам музицировали, читали вслух, разыгрывали с гостями комедии. «Как отлично мы проводили время в Куртавнеле! Каждый день казался подарком», – напишет Тургенев Боткину. (Письмо от 25 октября (6) ноября 1856 года.) Однако он страдал оттого, что жизнь «на краешке чужого гнезда», по его собственному выражению, приносила ему неимоверные страдания. Навестившему его в этом «гнезде» Фету Тургенев растерянно признавался: «Я подчинен воле этой женщины. Она давно ...
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Часть текста: полагаете, что я рассказал Анненкову наш разговор) 1 . Согласитесь, что, какова бы ни была моя "дипломатия", трудно улыбаться и любезничать, получая подобные пилюли. Согласитесь также, что за половину - что я говорю! - за десятую долю подобных упреков Вы бы прогневались окончательно. Но я - назовите это во мне чем хотите, слабостью или притворством - я только подумал: "Хорошего же он о тебе мнения" и только удивился тому, что Вы еще кое-что нашли во мне, что любить можно. И на том спасибо! Скажу без ложного смирения, что я совершенно согласен с тем, что говорил "учитель" о моем "Д<ворянском> г<незде>" 2 . Но что же прикажете мне делать? Не могу же я повторять "Записки охотника" ad infinitum! А бросить писать тоже не хочется. Остается сочинять такие повести, в которых, не претендуя ни на целость и крепость характеров, ни на глубокое и всестороннее проникновение в жизнь, я бы мог высказать, что мне приходит в голову. Будут прорехи, сшитые белыми нитками, и т. д. Как этому горю помочь? Кому нужен роман в эпическом значении этого слова, тому я не нужен; но я столько же думаю о создании романа, как о хождении на голове: что бы я ни писал, у меня выйдет ряд эскизов. Е sempre bene! Но ведь Вы и в этом сознании увидите дипломатию: думает же Толстой, что я и чихаю, и пью, и сплю - ради фразы. Берите меня, каков я есмь, или совсем не берите; но не требуйте, чтоб я переделался, а главное, (не считайте) меня таким Талейраном, что...
Входимость: 1. Размер: 45кб.
Часть текста: который в это время уже перебрался на зиму в Москву: «Пишу к Вам две строки, чтобы, во-первых, попросить позволения поставить у Вас на дворе на несколько дней мой тарантас, а, во-вторых, чтобы предуведомить Вас о моем приезде в Москву не ранее пятого или шестого ноября. До скорого свидания». «Действительно, — вспоминал Фет, — 5 ноября не успели мы окончить кофею, как у нашего крыльца прогремел знакомый мне тарантас и в дверях передней я встретил взошедшего по лестнице Тургенева. Входя в отведенный ему кабинет мой, он сказал, что, оправившись с дороги, выйдет пить чай к хозяйке. За чаем он был, чувствуя себя здоровым, весел и сказал, что сегодня никуда не поедет со двора, а усядется писать письма и будет обедать дома и разве вечером куда-нибудь сбегает. Когда через несколько времени я вошел к нему, то не узнал своего рабочего стола. — Как вы можете работать при таком беспорядке? — говорил Иван Сергеевич, аккуратно подбирая и складывая бумаги, книги и даже самые письменные принадлежности. За исключением С. Т. Аксакова, не выезжавшего из дому по причине мучительной болезни, кто только не перебывал из московской интеллигенции за три дня, которые провел он в нашем доме». Между прочим, в Москве издатель «Русского вестника» М. Н. Катков просил Тургенева отдать «Дворянское гнездо» в его журнал. Но Тургенев отказался от предложения Каткова, не желая нарушать слово, данное Некрасову. Приехав в Петербург, он все еще занимался окончательной отделкой романа. Наконец чтение «Дворянского гнезда» в дружеском кругу литераторов было назначено на 28 декабря. Но читать сам Тургенев не мог, потому что сильно простудился и потерял голос. Он просил Анненкова заменить его на этот раз, на что последний охотно согласился. Слушать чтение романа явились Некрасов, Дружинин, Писемский, Панаев, Боткин, Никитенко, Гончаров и несколько приятелей Тургенева не из писательской...
Входимость: 1. Размер: 11кб.
Часть текста: мной эти русские люди, запестрели березовые рощи, нивы, поля и - что все[го] приятнее - среди этого стоял сам Иван Сергеевич, как будто рассказывающий это своим детским голоском - и прощай Шанхай, камфарные и бамбуковые деревья и кусты, море; где я - все забыл. Орел, Курск, Жиздра, Бежин луг - так и ходят около. Кланяйтесь ему и скажите это от меня. И Павлу Васильевичу кланяйтесь: так он издает Пушкина! Как я рад, я, жаркий и неизменный поклонник Александра Сергеевича 2* . Он с детства был моим идолом, и только один он... ИЗ ПИСЬМА И. С. ТУРГЕНЕВУ 28 марта 1859 года. ... Давно и страстно стремились вы - скажу, к чести вашей - к вашему призванию и вашему значению: не сознаваться в этом было бы или постыдным равнодушием, или fatuite 3* . Скажу более, вы смотрите еще выше и, конечно, подыметесь очень высоко, если пойдете своим путем, если окончательно уясните, определите сами себе свои свойства, силы и средства. Вы скользите по жизни поверхностно, это правда; но по литературной стезе вы скользите менее поверхностно, нежели по другой. Я, например, рою тяжелую борозду в жизни, потому что другие свойства заложены в мою натуру и в мое воспитание. Но мы оба любим искусство, оба - смею сказать - понимаем его, оба тщеславны, а...
Входимость: 1. Размер: 5кб.
Часть текста: решился писать к Вам вторично и просить во всяком случае ответить мне, приедете ли Вы, нет ли. Мысль об Вас по многим причинам пришла мне сегодня в голову - во-1-х) на дворе такая страшная кура и метель, что дает самый лучший avant-gout предстоящих зимних наслаждений, а во-2-х) я прочел Ваше письмо о татарском банкире и переправе через Каму 2 . Я его до сих пор не читал, и мне ужасно стало досадно, что я, бывало, ничего не говорил в Петербурге Арапетову, когда он по своей любезной привычке принимался тяжело глумиться над Вами, именно по поводу этого письма 3 . Оно мне очень понравилось - а конец (Юра и особенно переправа через Каму) - просто превосходен. Начало длинно и - главное - слишком подробно в анализе мотивов каждой мысли. Мысль тоже, как пространство и время, есть делимое in infinitum, ее никак исчерпать нельзя - да и не нужно. Ради бога приезжайте - хоть на несколько дней - мне так бы хотелось поболтать с Вами. Тютчевы прекрасные люди, но с ними как-то не говорится. А<лександра> П<етровна> вся поглощена своим мужем - он занят - а с остальными не разговоришься 4 . Я начинаю чувствовать, что значит жить в провинции - только теперь и понимаю, как можно с нетерпеньем ожидать книжку русского журнала и прочесть ее от ...
Входимость: 1. Размер: 43кб.
Часть текста: и определять не стоит. В лиризме ли, то есть в некоторой сверхобычности (чтобы не сказать сверхъестественности) взгляда на жизнь (миросозерцания) и строя чувствований - в способе ли изображения жизни чертами более широкими, чем подробными, и более синтетическими, чем аналитическими,-- в протесте ли, наконец, и тревожном недовольстве действительностию,-- неизвестно. Да и не все ли равно - думаем мы! В лиризме, так в лиризме,-- в протесте, так в протесте! Дело в том, что "боги" отошли, а "божки" нам надоели своим чисто личным, иногда странным и капризным, иногда даже совершенно никому, кроме их самих, не понятным лиризмом. Нам надоели давно (и совершенно справедливо, можно прибавить) и "гордые страданья" и "права проклятия" поэтиков с голоса Лермонтова - нам надоели и воспроизведения античных созерцаний и чувствований - дошедшие, наконец, до наивного, но нисколько не забавного цинизма в стихах какого-нибудь г. Тура: мы и Майкова-то с его строгою красотою форм терпим только по старой вере и старой памяти. Нам надоели и тонко-капризные ощущения поэтов фаланги Гейне... Нам надоели и анализы исключительных натур, поставленных в...